Герцог и колдунья - [41]

Когда-то в детстве, читая арабские сказки, я представлял себе восточных эмиров купающимися в роскоши. Может быть, на Земле дело так и обстояло. Неленские эмиры явно богатеями не были. Здесь эмир — ханский вассал. По рангу что-то близкое к барону в столице или соседних государствах. С ханами обстояло сложнее. Вот, например, и Тарраби, и Шеймас — оба носили одинаковый титул, но их социальный статус был несопоставим. Раньше любой хан мог произвести в эмиры верного слугу. Теперь такое право оставалось лишь у южных ханов, существовавших почти автономно. Ближе к столице такую привилегию сохранил только Шеймас, все остальные производства вершились только с согласия верховного хана Нелена. Исторический анекдот: глава ханства произвел меня в дворяне, а меньше месяца спустя его соперник жаловал меня же званием эмира. Если так пойдет и дальше, бывший комсомолец Юрий Кондрахин станет здесь генеральным падишахом.

Шутки шутками, но в сию минуту во двор имения вступала нога "угнетателя пролетариата" эмира Юрая, точнее, копыта его коня.

Завидев форму бойца Шеймаса, ко мне кинулся, слегка прихрамывая, мужчина лет пятидесяти. Я кинул ему поводья, освободив руки.

Уже спешившись, я развернул грамоту. Управитель бегло взглянул на ханскую печать и тут же склонился в глубоком поклоне.

— Здравствуй, эмир Юрай-сар, да продлятся твои дни. Я управитель твоего имения, ничтожный Юшим, если на то будет воля Твоей милости.

Все эти восточные цветистости и выкрутасы нисколько не обманули меня. Управитель обратился ко мне "Юрай-сар", произнеся приставку к моему местному имени, означающую, что я не потомственный эмир, так что права голоса на ханском совете не имею. Ладно, как раз с ханами я советоваться не собираюсь.

— Отведи мою лошадь в конюшню, Юшим, — приказал я, — а потом мы вместе осмотрим мои владения.

Осмотр произвел на меня удручающее впечатление. Мало того, что имение можно было атаковать с ходу без всякого сопротивления, так повсюду к тому же царили тлен и запустение. Ступени наверх рассохлись и нещадно скрипели. Темное пятно на потолке свидетельствовало о том, что крыша нуждается в срочном ремонте. Слуги заняли верхний этаж, предназначенный для их господина — то есть меня. В конюшне оказалась только одна лошадь, принадлежащая Юшиму. Огромный подвал под домом пустовал. Я приказал собрать всех слуг, их оказалось семеро мужчин и пять женщин, включая Узолу, жену управителя. Да, моё войско не блистало выучкой и бравым видом.

— Юшим, — я грозно насупил брови, — как же ты смел принимать высокого хана в таком убожестве? Дом того и гляди развалится.

— Хан Шеймас никогда здесь не останавливался, — стал оправдываться управитель, — имением по очереди владели его эмиры, порой столь бедные, что мы вовсе не получали жалованья. Хорошо хоть в лесочке водится кое-какая живность и огород выручает…

— Отставить, — оборвал его я. — С сегодняшнего дня всё пойдет по-другому. Сейчас пошлешь человека к ханскому табунщику с моей запиской. К вечеру тридцать лошадей должны пастись на моих лугах. И посчитай стоимость сбруи, оружия и доспехов для слуг. Каждый должен иметь саблю и лук с запасом стрел.

Уже через час в сопровождении слуги, показавшегося мне наиболее расторопным, я ускакал в Сум-Калам. Лошадь Юшима, которую я мобилизовал на эту поездку, бежала вполне резво.

В моих эмирских карманах сиротливо звенели несколько монет, поэтому первым делом я прошелся по местным богатеям. Экспроприация, когда владеешь гипнозом, не отнимает много времени. Добровольно отданные мне деньги позволяли экипировать целую конную сотню. Слуга подсказал мне, где лучше совершить закупки, и скоро наши лошади уже были обвешаны тюками с товаром. В завершение я отыскал кровельщика, и тот, прихватив инструмент, присоединился к нам на своем мерине.

Моя кипучая деятельность, должно быть, произвела сильное впечатление на обитателей имения. Во всяком случае, к моменту моего возвращения Узола зажарила попавшегося в силки зайца и соорудила яичницу. Я великодушно угостил слуг тем, что удалось закупить в городе; оставшуюся снедь поручил заботам Узолы. Кровельщик успешно справился со своей работой и уехал вполне довольный. Среди моих закупок имелся изрядный тюк ткани, и я велел женщинам немедленно приняться за пошив формы с моим вензелем на всё "войско". Мужчины, отужинав, принялись наводить порядок в доме и в хозяйственных постройках. Мне же пришлось в одиночестве еще раз оглядеть свои владения.

Частокол никуда не годился. Конная атака сметет его, не задерживаясь. Деревянный дом вспыхнет от первого же факела или зажженной стрелы. Пришлось устанавливать охранные заклятия. Удивительно, насколько помогло мне знание минного дела, полученное в диверсионной школе НКВД. Кто нападет на меня, неизвестно, но нападет обязательно. Иначе почему дом Тарраби штурмовали пришлые? Кстати, надо проверить, что с ним.

Солнце скрылось за притихшим лесом, когда перестук копыт возвестил, что моя армия из пешей превращается в конную. Отдав Юшиму последние распоряжения, я поднялся в свою спальню и уснул, как невинный младенец.

Трудно сказать, что меня разбудило. Стояла звенящая тишина. Я немного приотворил ставни, ни светлее, ни громче от этого не стало. Между тем астральное зрение подсказывало, что за частоколом сосредоточилась злая аморфная масса. Ни зверь, ни человек не смогли бы пробраться сквозь плотную сеть установленных мною охранных заклятий. Возможно, нежить смогла бы — я пока до конца не разобрался с ее возможностями. И еще — сильный колдун. Насквозь не прошел бы, но здорово углубился, не понимая поначалу, что уподобляется мухе, угодившей в липкую паутину.