Герань мистера Кавендиша - [8]

— Отлично! — я расцвела. — Спасибо!

Вот так и началась моя самостоятельная взрослая жизнь.

Я так самоотверженно мыла посуду и помогала на кухне, что очень скоро обрела много новых друзей и хорошую репутацию. Женщина, принявшая меня на работу, Ольга, оказалась очень веселой и интересной. Так же со мной на кухне работали Эльнар и Жозефина — очень экстравагантная парочка, имеющая свой собственный язык-шифр и общающаяся на нем практически все время. Иногда я подменяла Ольгу у прилавка и завела несколько друзей и много хороших знакомых среди студентов и преподавателей, которые тоже сюда ходили.

У преподавателей было свое место — это крытый балкон, выступающий полукругом из здания. В теплое время года все окна там затягивались сеткой и открывались, а когда наступали холода, там включали отопление и сквозь закрытые окна можно было любоваться метелями и ливнями. Через две недели после моего поступления на работу, я стала подменять и официантку, Зою, которая весной очень часто болела. Студенты забирали свои подносы сами, а преподавателям носила заказ официантка. Однажды, раскладывая на профессорском столе заказ (картофельное пюре, свежий огурец и стакан сока) я стала свидетелем разговора профессора зарубежной литературы и его коллеги.

— Дорогой Аристарх Бенедиктович, вы же понимаете, что проза сестер Бронте не может сильно отличаться друг от друга! Спорю, что если студенту дать почитать пару строк из «Джейн Эйр» и из «Грозового Перевала» — они даже разницы не почувствуют! — сказал первый преподаватель, высокий темноволосый пожилой мужчина.

— Анатолий Степанович, то, что они были сестрами не роднит их как писательниц! — возразил второй — плотный лысеющий еврей. — Вы как ученый должны знать, что даже близнецы во многом отличаются, а если брать во внимание то, что писательский талант — это результат кропотливой работы человека над своим врожденным даром, то здесь и речи быть не может о каком-то сходстве стилей или обязательном повторении оборотов речи.

— Если учесть, что они выросли в одном доме и общались друг с другом, то в их книгах должны быть какие-то схожие моменты, вызывающие дежавю у тех, кто читал ранее произведение другой сестры.

— Но стиль письма может отличаться от стиля общения! Автор может сам выработать тот или иной стиль для написания книг, и он может в корне отличаться и от его собственного стиля общения, и от стиля письма родственника! — выпалила я, и тут же осеклась: две пары удивленных глаз смотрели на вмешавшуюся в их разговор официантку.

Я уже приготовилась получить выговор, схватила пустой поднос и крепко прижала его к груди, готовая удалиться в любой момент.

— Устами младенца глаголит истина! — воскликнул Аристарх Бенедиктович, ласково трогая меня за локоть. — Как вас зовут, дитя, и откуда у вас такие мысли?

— Меня зовут Анна Ионеску. Я очень много умных книг прочла в своей жизни. — ответила я, скрывая смущение и радость.

— Вы студентка?

— Нет. Собираюсь поступать этим летом.

— На какой факультет?

Я пожала плечами.

— Вам просто необходимо на факультет литературы, деточка! — Аристарх Бенедиктович улыбнулся.

— Вы всех одаренных студентов у себя собираете! — со смехом упрекнул его коллега.

С тех пор они стали часто звать меня, чтобы принять участие в литературных дискуссиях. Мы могли просидеть полчаса и час, возражая друг другу, соглашаясь, обсуждая последнюю статью в университетском вестнике и поглощая кофе с булочками.

Со временем жизнь вошла в свое новое русло и я все реже вспоминала свое детство, думала о нем как о страшном ночном сне, плавно перетекшим в чудесное солнечное утро! Дни летели за днями, неуверенная и свежая весна сменилась жарким летом. У меня начался отпуск, и я воспользовалась этим временем, чтобы подготовиться к экзаменам. Благодаря покровительству Аристарха Бенедиктовича, я готовилась к экзаменам по лучшим учебникам университетской библиотеки и с доступом к обширнейшей базе данных библиотечного каталога.

Вступительные экзамены пролетели быстро, лето еще быстрее, и первого сентября я пошла в университет уже как студентка первого курса, бюджетного отделения, набрав на вступительных экзаменах больше всего баллов. Аристарх Бенедиктович читал в моей группе лекции по зарубежной литературе. Так же мы изучали педагогику и психологию. Скажу честно, я получала сумасшедшее удовольствие от учебы и общения со студентами и преподавателями! На время мое одиночество исчезло, затерялось среди нескончаемых дней работы, учебы и дискуссий в литературном клубе.

Работу в столовой я не бросила и возвращалась в общежитие вечером, уставшая, пахнущая булочками, но довольная собой.

Годы шли и я переходила с курса на курс, получая наивысшие балы, и меня уже давно зачислили в фонд одаренных студентов университета. Я выступала на разных конференциях, писала доклады, ездила на встречи с писателями, неотступно сопровождаемая моим покровителем! В конце пятого курса Аристарх Бенедиктович предложил мне остаться работать на его кафедре и я с радостью согласилась. Наконец-то я жила полной жизнью, закрутившись и завертевшись в водовороте бесконечных конференций, семинаров, дискуссий и курсовых, и гордилась собой просто ужасно!