Герань мистера Кавендиша - [10]

Глядя на этот беспорядок и разрушения, я не могла поверить глазам: неужели все настолько плохо? Разве можно бомбить огромный мегаполис в середине двадцать первого века? Кто отдал такой приказ? За что? В чем мы виноваты? Что происходит?.. Быстро умывшись и переодевшись, я сложила уцелевшие вещи в свой старый потрепанный чемодан и сбежала по лестнице вниз, попрощавшись на неопределенное время, если не навсегда, со своим домом. Уставшая, испуганная, с мешками под глазами и немытой головой, я пришла на кафедру ни свет, ни заря. Чудо спасло меня, я осталась жива и даже ничего не сломала, только заработала пару синяков на спине, куда упал небольшой кусок бетона. Умывшись в университетском туалете, я кое-как привела себя в порядок. Спрятав чемодан под свой стол, я сложила голову на руки и уснула среди стопок книг и студенческих тетрадей — нервное напряжение вымотало меня и сон стал слабым утешением. Я проснулась снова от легкого касания руки к моему плечу. Это был Аристарх Бенедиктович. Он смотрел на меня своими маленькими глазами, полными участия, склонившись над столом. Его совсем поседевшие остатки волос были всклокочены, губы дрожали, лицо осунулось.

— Аня, как вы? С вами все в порядке? Я слышал, в ваш дом попал снаряд? Это правда?

— Да, Аристарх Бенедиктович, но я цела. — Смахнув сон рукой с глаз, я посмотрела на часы — семь часов. Скоро начнется учебный день.

— Ваша квартира разрушена?

— Да. — Честно призналась я. — Я не понимаю, что происходит! Вы можете мне объяснить? Это разве не ужасный сон? Это на самом деле?

— Вы правда не слышали ни слова о войне? — удивился он, выпрямляясь.

— Я была слишком занята литературой… — я пыталась оправдаться.

Профессор задумчиво сел на стул, повертел в руках свой телефон, бросил на меня быстрый взгляд и вышел.

Достав из сумки влажную салфетку, я еще раз протерла глаза и замерла, пытаясь осознать ситуацию и решить, что делать дальше. Сначала мой мозг словно завис — ни одной мысли, ни одного полезного решения. Я просто смотрела в никуда, застыв с влажной салфеткой у щеки. Но вскоре мысли стали сыпаться словно вишни с дерева — одна за одной, только успевай хватать! Скорее всего, сегодня я буду ночевать в общежитии. Возможно, придется снова там жить. В квартире пропали все мои сбережения и все, что я приобрела за последние годы — мои книги, украшения, одежда, деньги. Больше всего мне было жалко свои литературные наработки и дневники. За эти годы я написала столько статей и рассказов, но все боялась их публиковать. Теперь все бесследно исчезло. Я снова осталась с тем, с чем приехала в этот город семь лет назад — с одним платьем и туфлями в том же старом чемодане.

— Аня! — Аристарх Бенедиктович ворвался в кабинет, испугав меня, еще не отошедшую от сна и шока. Он был взбудоражен, его глаза светились радостью. — Я могу вам помочь! Деточка, я придумал, как вам помочь!

— Спасибо! — я выдавила из себя улыбку, все еще плохо осознавая с чем мне придется столкнуться и с какой точки отсчета придется восстанавливать свою жизнь.

— Аня… Деточка… — он сел рядом, взяв мою руку в свою старую сморщенную ладонь. — Вы молодая и одаренная женщина, у вас еще вся жизнь впереди!

Я молча слушала, ожидая, к чему приведут эти слова.

— У меня есть друг, которому очень нужна помощница.

— Но у меня же есть работа! — возразила я.

— Видно, что вы не следите за новостями. — Он печально улыбнулся. — В нашем городе, в этой стране теперь стало опасно и неизвестно, сколько времени пройдет прежде, чем все наладится. Война сейчас только началась и никто не знает, когда она закончится. А вы, как я говорил, молодая и перспективная, вам нужно расти. Вам нужно уезжать отсюда.

— Куда, Аристарх Бенедиктович?

— Так вот, Аня, у меня есть друг. Он писатель, англичанин, но живет в Африке.

— В Африке? — переспросила я, словно зачарованная, забирая свою ладонь.

— Он немного экстравагантен, деспотичен, но честен и порядочен. — поспешил добавить Аристарх Бенедиктович. — Он мой хороший друг и я ручаюсь за него!

Я молча смотрела на профессора, пытаясь понять шутит он или нет. А когда поняла, что шутками здесь и не пахнет, то встала и отошла к окну.

— Я не поеду в Африку! В Африку? Я останусь здесь! — решительно ответила я, сама того не ожидая. — Какая Африка?

— Аня! — профессор тоже встал. Видно было, что ему трудно говорить. — Семь лет назад, когда вы так храбро вклинились в мой с коллегой разговор, началось наше с вами знакомство. За эти годы вы выросли в чудесную умную образованную женщину, заработали отличную репутацию, собрали вокруг себя группу талантливых студентов и преподавателей, и… — он вздохнул, — стали мне как дочь.

Эти слова зацепили меня за живое. Я вспомнила историю гибели его дочери, которая произошла задолго до моего появления. Я сжала губы, чтобы не расплакаться — мне было страшно, больно и обидно. Кроме Арины в моем далеком детстве, никто никогда не называл меня дочерью. Где мой настоящий отец я не знала и вряд ли когда-нибудь узнала бы. Сердце защемило, но я не могла открыть рот, чтобы сказать хоть что-то.

— Вы не должны пропасть здесь. — Профессор снова усадил меня на стул и взял мою руку в свою, заглядывая мне в глаза, пытаясь достучаться. — У вас есть шанс, Анна! Не дайте пропасть своему и моему труду! Мистер Кавендиш, мой друг, писатель, может стать этой ступенью, которая поможет вам наконец реализовать себя, получить то, чего вы достойны!