Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - [15]
Сердечный привет. Ваш <Роман Гуль>
Ирине Владимировне цалую ручки и прошу прислать ч<то-> н<ибудь> еще, и свое и ивановское? О кей?
21. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 9 февраля 1954. Монморанси.
9.2.54
Дорогой Роман Борисович,
Посылаю Вам мои стихи в исправленном виде.
Не могли Вы быть так добры и прислать мне корректуру? Я верну ее Вам в тот же день.
Но, если уже поздно, проверьте их сами, пожалуйста, и внесите в них исправления.
Желаю Вам всего хорошего
Ирина Одоевцева
22. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Февраль 1954>. Париж.
<Февраль 1954>
28, rue Jean Giraudoux
Paris XVI [151]
Дорогой Роман Борисович,
Очень рад был получить от Вас дружеское письмо. Тем самым считаю наши «недоразумения» похеренными. А то неприятно было, знаете — ждешь, ждешь, например, ответа, не знаете ли Вы, как и что с «Чех<овским> Издательством», выждешь месяц, повторяешь вопрос и снова
И тут же из враждебного мне крымовского гнезда [153] «достоверные слухи»: «Гуль пишет, что книга Одоевцевой» и т. д.
Но, повторяю, «инцидент исчерпан». Буду считать себя, как искренно желал этого с начала нашего «эпистолярного знакомства», — Вашим другом, а о «бараньем тулупчике» [154] забудем. Дружить, а не ссориться нам с Вами — и справедливо и естественно, делить же как будто нечего. А «нас», т. е. попросту говоря — одаренных людей, так мало [155] — что кому же как не нам не объединяться теперь, наперекор всевозможным пошлякам и бездарностям, «правящим бал» по обе стороны российского занавеса.
Корректура получена — мерси. Ее отошлем, для экономии, вместе с свеженькой штучкой Одоевцевой «специально для Вас» и без продолжения. И кое-чем, т. е. стихом, моим. И с надеждой на быстрый обратный чек. Ну что ж, не хотите «Кристабель», дело Ваше. Напечатаете, когда сдохну, вот как теперь печатаете Клюева. Это нормально.
Если Вы думаете, что быстрота, с которой Вы шлете чеки, не ценима нами — очень ошибаетесь: весьма и весьма ценима. Но вот могли напечатать вдвое больше «Года жизни». Не знаю, как в Америке, но здесь стоющие люди горячо хвалят то» что у Вас появилось, и спрашивают — почему только отрывок. Между прочим — почему бы Вам не тиснуть еще порцию этого самого «Года»? Убытка, как сами видите, не будет — раз даже «сам Аронсон»... Потолковали бы Вы с М. М. в этом духе.
Ну, если Вы желаете возобновить со мной переписку, угощу Вас следующий раз почти бредовыми подробностями переворота, происшедшего в «Возрожденьи».[156] Кратко говоря — о Мельгунове пожалеешь — такое идёт позорище. Написал бы кто-нибудь у Вас — Вы сами, например, — какое-нибудь «не могу молчать» [157] по поводу гукасовских бесчинств. [158] Отдать журнал, в котором когда-то писал Ходасевич и который редактировал Струве, [159] в руки каких-то холуев, никому не ведомых «верноподданных» царя Владимира и его «императрицы» [160] — в самом прямом смысле «бляди бордельной» — чересчур даже для нынешнего эмигрантского падения. Что касается меня — то всю эмигрантскую жизнь я «принципиально» играл в черносотенеца и «довольно, больше не могу».[161] Тошнит. Готов на старости лет в левые эсеры записаться — только не быть «своим» с этой безграмотной сволочью.
Обязательно и моментально напишу об Антологии, если В мне пришлете авионом книгу. Также написал бы о Цветаевой - она у меня есть.[162] Ну, жму Вашу руку. И. В. кланяется — она к Вам неравнодушна и литературно и человечески с давних пор. Еще раз — радуюсь и желаю с Вами дружить.
Ваш Г. И.
23. Роман Гуль - Георгию Иванову. 2 марта 1954. <Нью-Йорк>.
2 марта 1954
Дорогой Георгий Владимирович,
Был очень рад получить от Вас письмо, а то я уж голову ломал, что такое, что за история? Правда, Вы «историю» так и не разъясняете, только «намениваете» о каком-то «гнезде» (крымовском?) и о какой-то явно глупой и совершенно ЛЖИВОЙ сплетне. Для меня это все настолько «как снег на голову», что я даже и понять не могу, что — сплетено? Но я хочу знать, чтобы всякому вралю перекусить горло (я могу быть от мяса бешеным [163] тоже! и как!). Если кто-то что-то выдумал и наврал, то это неспроста — есть такие в нашем литмире сволочи, которые только и заняты тем, как бы кого-нибудь с кем-нибудь перессорить и пр. Вот и родятся творимые легенды,[164] всегда глупые, но почти всегда достигающие цели. Вы вот в какую-то пущенную «черную кошку» — поверили. Я уже давно не верю. Я прямо хватаю эту самую черную кошку за хвост или за ноги и са-ди-сти-чес-ки бью ее о косяк. Дайте мне крови! Напишите, кто и что наврали на меня — и я обидчика убью...
Дальше. Антологию высылаю Вам одновременно с этим письмом, но не воздухом, ибо спешки нет. Книга 36 уже кончается печатаньем и скоро выйдет, а кн. 37 будет в июне. Так что время — бугры. И будем ждать от Вас эту рецензию. Иваск как-то мне писал, я ему ответил, что писать будет Жорж Иванов — трепещите, граждане! Насчет Цветаевой — горюю, сам взялся писать о ее чудесной прозе (не целиком, м. б., чудесной, но иногда — изумительной). Я ведь довольно долго дружил с М<ариной> И<вановной>, у меня есть много интереснейших писем ее. Здесь Е. И. Еленева
