Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - [52]

Таким же настроением близкого торжества «Всесветной Коммуны» был проникнут агитационный спектакль «Мистерия-буфф», поставленный московскими актерами в честь конгресса Коминтерна. Спектакль шёл в здании цирка на немецком языке. Но даже понимающему этот язык Георгию Димитрову были доступны далеко не все словесные изобретения автора пьесы, революционного поэта Владимира Маяковского. А идея пьесы была проста. Автор представил революцию в виде потопа, захлестнувшего весь мир, и насытил библейский сюжет актуальными проблемами и новыми героями — «нечистыми» (пролетариями) и «чистыми» (буржуями), президентами и монархами, революционерами и оппортунистами.

В финале торжествующие «нечистые» возвели на обломках старого мира сияющее здание Коммуны.

В написанном специально для этого спектакля либретто поэт пояснил свой замысел так: «Стих „Мистерии-буфф“ — это лозунги митингов, выкрики улиц, язык газеты. Действие „Мистерии-буфф“ — это движение толпы, столкновение классов, борьба идей, — миниатюра мира в стенах цирка». Маяковский чутьём поэта уловил главный нерв эпохи — острое противостояние крупных общественных сил и движений. Достойными внимания считались лишь свершения масс, а массы — это не просто большие толпы людей — нет, это организованные трудящиеся, которые борются с враждебным классом буржуазных эксплуататоров. Трудящиеся массы всегда правы. Ведомые вождями, владеющими всепобеждающим учением и наделёнными харизматической силой, они — подлинные творцы истории. Поэтому в массе каждый ценен и счастлив не своей индивидуальностью, а лишь соответствием общим установкам, полезностью для свершаемых исторических деяний. Таково было господствующее в ту пору в коммунистическом движении контрастное мировидение, которое не могло не увлечь и Георгия Димитрова.

Конгресс выдвинул призыв «В массы!» Коммунистам предписывалось перейти к упорной и кропотливой работе по созданию единого пролетарского фронта. Однозначного понимания новой установки не было не только в партиях, но и в руководящих кругах Коминтерна. Означает ли призыв работать в массах в то же время отказ от революционных акций? Должны ли партии клеймить социал-демократию за реформизм и соглашательство или же надо идти на сотрудничество с ней во имя переходных целей? Следует ли перетягивать беспартийных рабочих под знамя коммунизма или надо вместе с ними бороться за жизненные требования масс? Столь непростые вопросы пришлось рассматривать учредительному конгрессу Профинтерна, в котором участвовало 380 делегатов из 41 страны. Помимо коммунистов, в Москву приехали тред-юнионисты, анархо-синдикалисты, анархисты, члены организации «Индустриальные рабочие мира». На заседаниях шли острые дискуссии, в которых принял участие и Димитров. Его речь о тактике коммунистов в профсоюзном движении была выдержана в духе ленинского выступления на конгрессе Коминтерна. Вести дело к разрушению реформистских союзов только потому, что руководят ими не коммунисты, а представители других политических направлений, подчеркнул он, означает такую нелепость, будто успех пролетарской революции возможен без участия огромной массы рабочего класса.

Конгресс решил, что Профинтерн должен установить возможно более тесные связи с Коминтерном на основе взаимного представительства в исполнительных органах и поставил задачу «не разрушения, а завоевания профсоюзов, то есть многомиллионной массы, находящейся в старых профсоюзах». Георгий Димитров был избран в состав руководящего органа Профинтерна — Центрального совета, где ему предстояло работать под руководством Лозовского, ставшего генеральным секретарем. Таким образом, в 1921 году наш герой вошел в круг руководящих деятелей международного рабочего движения. Советская профсоюзная газета «Труд» опубликовала его биографию.

Получив в ИККИ «проездные» на обратную дорогу, Георгий через Германию отправился на родину. В Берлине сделал длительную остановку — изучал политическое и экономическое положение страны, проблемы профсоюзного движения. Об этом свидетельствуют четыре большие статьи в излюбленном им жанре писем, опубликованные газетой «Работнически вестник». Судя по первой статье, на него произвёл большое впечатление двухсоттысячный митинг в берлинском районе Люстгартен. Его созвали социал-демократы и свободные профсоюзы при участии коммунистов и независимых социалистов. «Хотя приверженцам отдельных партий и отводились особые места, — заметил автор, — огромные рабочие массы перемешались и представляли собой одно волнующееся море человеческих голов». Димитров счёл этот митинг символическим откликом на призыв III конгресса Коминтерна, подтверждением правильности провозглашённого курса. Идея создания единого пролетарского фронта против буржуазной контрреволюции, писал он, «разносится с быстротой электрического тока по предприятиям и рабочим кварталам Берлина»^{61}.

Деятельность Коминтерна с первых дней его существования шла в двух формах — открытой и тайной, строго законспирированной, и эта изначально присущая ему особенность в скором времени наложит неизгладимый отпечаток на жизнь нашего героя. Конечно, он, как и его соратники, никогда не будет усматривать противоречия между разными ликами Коминтерна. В его глазах Коммунистический Интернационал являл собой союз равноправных партий и одновременно единую всемирную партию. Исполком Коминтерна — штаб мировой пролетарской революции и прообраз будущего правительства Всемирного союза советских республик, а Красная армия олицетворяет собой вооружённую силу мировой революции. СССР — это «Отечество трудящихся всех стран», которое надо охранять и защищать, а партия большевиков, совершившая первую социалистическую революцию, по праву является лидером и наставником других коммунистических партий. В свете подобных воззрений не выглядят политически и морально неприемлемыми ни финансирование Москвой деятельности Коминтерна и входящих в него партий