Геопсихология в шаманизме, физике и даосизме - [34]

Современная психология, как правило, тоже проводит раздел между умом и материей. Понимание идей и сновидений первоначально считалось никак не связанным с опытом тела и земли. Сегодня, большинство людей думают о внутренней работе (если они вообще о ней думают), как о размышлении или беседе с самим собой. Но внутренняя работа, которую я описываю — это не только размышление или разговор. Не сводится она и к ощущению своего тела. Эта новая внутренняя работа представляет собой смесь чувственного телесного опыта, связанного с землей — следования квантовому компасу, то есть, вашему внутреннему чувству направления — и мудрости, которая ведет к практическим выводам.

По-видимому, раскол между параллельными мирами был психологической и антропологической предпосылкой принципа неопределенности в физике. В 1927 г. немецкий физик Вернер Гейзенберг сформулировал квантово-механический вариант неопределенности. Он утверждал, что неопределенность представляет собой закон природы. Точное измерение скорости движения частицы создает неопределенность в отношении ее точного местонахождения. Гейзенберг говорил, что невозможно одновременно знать точные местоположение и импульс частицы, например, электрона. Согласно этой теории, иногда именуемой принципом неопределенности, подробное знание одной величины, характеризующей частицу, делает менее точным измерение сопряженного свойства.[83] В конце своей статьи 1927 г., объясняющей характер неопределенности, Гейзенберг писал: «Мы в принципе не можем знать настоящее во всех подробностях».[84]

В самом общем смысле, местоположение и импульс, или движение — это два параллельных мира. Если вы знаете, где находитесь (то есть, конкретную точку или место), то теряете из вида течение. Если вы осознаете, что находитесь в течении своего процесса, то можете легко утрачивать представление о том, где6 вы находитесь. Полное сосредоточение на одном мире, в конечном счете, делает вас неуверенным, поскольку вы теряете контакт с другими мирами. Без общей картины кажется, что существует фундаментально противоречие между движением процесса и устойчивостью состояний. Когда вы сновидите, то чувствуете, что живете, но если вы пытаетесь измерять эти сновидения в терминах, приемлемых для реальности консенсуса, то можете оказаться в неуверенности.

Неуверенность болезненна; порой, она бывает связана с тревожностью и депрессией. Использование одного только рационального ума может заставить вас чувствовать себя дезориентированным, даже оставленным на каком-то элементарном уровне, или, по крайней мере, сомневающимся и беспокоящимся. Глубочайший и (с точки зрения обыденной самости) иррациональный ум не сомневается — он просто есть, и в этой бытийности есть «чувство» связи со всей вселенной. Однако, неуверенность рационального ума не только «плоха». Она «достает» вас, и может побуждать вас к осознанию относительности конфликта между точками зрения с позиции всеобъемлющего опыта — большого U. Неуверенность может быть не только психологически тревожащей и разрушительной — одних она побуждает молиться, других — сновидеть, и устанавливать связь с чем-то более широким и относительным.

Гейзенберг осознавал этот побуждающий потенциал неопределенности, поскольку считал физику частью исторического процесса, в ходе которого происходит расширение сознания. Благодаря открытости физики «ко всем видам понятий, она подает надежду на то, что в состоянии окончательного объединения, многие различные культурные традиции смогут жить вместе и смогут соединять разные человеческие устремления в новый вид равновесия между мыслью и глубоким чувством, между деятельностью и медитацией».[85] Мы будем использовать то, что Гейзенберг называет «мыслью и глубоким чувством» для понимания большого U как математической структуры вашего личного мифа.

Личные мифы

К счастью, один из секретарей Юнга дал мне копию его неопубликованной работы “Kindertraueme” — запись семинара, который он проводил в Цюрихском Университете в 1920 гг., и где он рассказывал, что сновидения раннего детства демонстрируют паттерны, сохраняющиеся в течение всей жизни. Он замечал, что на основании анализа детских сновидений можно предсказывать будущие профессии.

После работы с сотнями людей над их самыми ранними детскими воспоминаниями и/или детскими сновидениями, я считаю, что эти сновидения детства представляют собой примеры личных мифов. Я обнаруживал, что эти сновидения предсказывают не только наше профессиональное будущее, но также виды наши будущих отношений, характер наших хронических симптомов, и даже опыт близости к смерти.[86] В своей книге «Кома» я обсуждаю то, как даже видения последних мгновений жизни могут быть организованы вашими детскими сновидениями или самыми ранними воспоминаниями.

Сила, которая пробуждает вас утром, и воссоздает вас тем, кто вы есть… постоянное повторение глубинных тем в течение всей жизни… тенденция оценивать вещи и извлекать смысл из хаоса, который мы находим в ночных сновидениях — все это, по-видимому, характерно для организующей структуры большого U. Абрахам Маслоу говорил: «внутри нас существует тенденция становиться теми, кем мы являемся потенциально», становиться всем, чем мы способны стать. Что представляет собой эта тенденция? Возможно, это то, что дзен называет «лицом», которое у нас было до того, как мы родились.