Геополитика и геостратегия (Наше положение. Величайшее из искусств) - [10]

Но так как на снаряжение этой экспедиции требовалось 250 000 рублей, то на поддержку графа Нессельроде выступил министр финансов, и экспедиция Путятина была отменена. Вместо нее с необычными предосторожностями и с наисекретнейшей инструкцией послан был к устью Амура Крохотный бриг «Константин» под командой поручика Гаврилова. Хотя последний ясно говорил в своем донесении, что в тех условиях, в которые юн был поставлен, он поручения исполнить не мог, тем не менее, министр иностранных дел доложил Государю, что приказание Его Величества исполнено в точности, что исследования поручика Гаврилова еще раз доказали, что Сахалин — полуостров. Амур с моря недоступен, а, следовательно, и река эта не имеет для России никакого значения.

Вслед за этим Особый комитет под председательством графа Нессельроде и с участием военного министра графа Чернышева, генерал-квартирмейстера Берга и др. постановил признать Амурский бассейн принадлежащим Китаю и отказаться от него навсегда.

Решение это казалось окончательным и бесповоротным и оно было бы таковым, если бы в самый критический момент среди русских людей снова не нашелся один из тех праведников, которыми держится Русская земля. Таковым был даровитый моряк и мужественный патриот Геннадий Иванович Невельской.

Отправившись в 1848 г. на транспорте «Байкал» для доставки в Петропавловск казенных грузов, Невельской летом 1849 г. прибыл в устье Амура и после 42-дневной работы установил: 1) что Сахалин не полуостров, а остров, отделяющийся от материка проливом в 4 мили шириной, при наименьшей глубине в 5 саженей и, 2) что вход в Амур, как из Охотского, так и Японского морей — доступен для морских судов.

VII .

Это открытие, плохо понятое у нас и едва не повлекшее за собою разжалование самого Невельского в рядовые, наоборот, в Англии и Америке вызвало сильную тревогу и целый ряд мероприятий. Но прежде чем говорить о них, позволю себе сделать следующее маленькое отступление.

Простая справедливость требует признания за всемирными завоевателями и нашими жизненными соперниками англосаксами одного неоспоримого качества — никогда и ни в чем наш хваленый инстинкт не играет у них роли добродетельной Антигоны. Внимательно наблюдая жизнь человечества в ее целом и оценивая каждое событие по степени влияния его на их собственные дела, они неустанной работой мозга развивают в себе способность на огромное расстояние во времени и пространстве видеть и почти осязать то, что людям с ленивым умом и слабым воображением кажется пустой фантазией. В искусстве борьбы за жизнь, т. е. политике, эта способность дает им все преимущества гениального шахматиста над посредственным игроком. Испещренная океанами, материками и островами земная поверхность является для них своего рода шахматной доской, а тщательно изученные в своих основных свойствах и в духовных качествах своих правителей народы — живыми фигурами и пешками, которыми они двигают с таким расчетом, что их противник, видящий в каждой стоящей перед ним пешке самостоятельного врага, в конце концов, теряется в недоумении, каким же образом и когда им был сделан роковой ход, приведший к проигрышу партии?

Такого именно рода искусство увидим мы сейчас в действиях американцев и англичан против нас самих.

Едва только весть о новых русских открытиях в Тихом океане распространилась по цивилизованному миру, как работавшие у Камчатки и в Охотском море американские китобои потянулись к Амурскому лиману и Татарскому заливу для наблюдения за нашими действиями в тамошних местах. В соседней Маньчжурии появились лучшие из политических разведчиков — миссионеры. В самих Штатах политическая мысль занялась выяснением вопроса о том, какое значение может иметь величайший из бассейнов земного шара, т. е. Тихий океан, для человечества вообще и для североамериканцев в особенности? Поднятый сначала печатью, вопрос этот перешел затем в вашингтонский сенат, составляющийся, подобно древнему римскому сенату и английской палате лордов, из самых сильных голов, так называемых «строителей государства». Из произнесенных в этом учреждении в 1852 г. речей, посвященных тихоокеанскому вопросу, самой замечательной по глубине содержания и ясновидению была речь сенатора штата Нью-Йорк Вильяма Съюорда.

Со своей стороны и исполнительная власть не сидела сложа руки. Обдумывая над картой возможное в ближайшем будущем занятие Россией Амурского бассейна, руководители американской политики обратили внимание на то, что главные японские острова Иезо, Ниппон и Киу-Сиу, вытянувшись дутой от Сахалина до Корейского пролива, представляют как бы гигантский бар, заграждающий собою то море, к которому не сегодня-завтра Россия должна была выйти по Амуру. Это обстоятельство сейчас же подсказало привыкшему к сложным комбинациям англосаксонскому уму один из замечательных по смелости, дальновидности и глубине расчета политических ходов, а именно:

Не теряя времени, предпринять морской поход в Японию с тем, чтобы одним ударом утвердить над нею моральное господство С.-А. Соединенных Штатов, взять ее под свою опеку и, постепенно направляя ее честолюбие на азиатский материк, подготовить, таким образом, из этого островного государства сильный англосаксонский авангард против России.