Геометрия любви: Банальный треугольник - [11]

— Туда, где тебя можно будет хорошенько выжать и высушить — ты похожа на лужайку Гайд-парка после недельного ливня, — сказал Дэниэл уже с порога.

Брови взлетели вверх, верхняя губа растянулась в усмешке.

— А ты… — Она пулей вылетела вслед за обидчиком, впрочем, не забыв свой «разбитый колокол».

Они весело шагали прямо по лужам — все равно уже вымокли, хуже не будет! Дэниэл легко дотронулся пальцами до плеча спутницы:

— Мы пришли. Сейчас без возражений поднимайся на третий этаж, направо, ага! Эта! — Дэниэл кивнул на дверь. Немного повозившись с замками, он вошел в квартиру, жестом предложив проследовать за ним.

Тибби переступила порог. Щелкнул выключатель.

— Это твой дом? — спросила она.

Дэниэл уже два года снимал квартиру неподалеку от больницы, где работал. Конечно, это был не особняк, но ему вполне хватало и трех комнат — спальни, гостиной и кабинета, меблированных за его счет. Вещи были чем-то похожи на их хозяина — аскетичностью, функциональностью и стройностью. Относительный порядок в доме обычно наводила миссис Кэлгэстоун, хозяйка квартиры. За небольшую мзду она два раза в неделю убиралась на кухне и в гостиной. Проникать в спальню и кабинет Дэниэл ей настоятельно не рекомендовал. Однако как раз сегодня квартире не повезло — миссис Кэлгэстоун приболела и оставила своего жильца без внимания. Так что все было, как выразился Дэниэл, немного вверх дном и чуть-чуть не на своих местах.

— Нравится? — улыбнулся он. Уголки его губ чуть заметно вздрагивали.

— И часто ты приводишь сюда женщин, с которыми едва знаком? — вспыхнула Тибби, уже почти повернувшись, чтобы уйти. Миг — и исчезнет этот мужчина из ее жизни. «Ну же, ответь! Ведь это не так! Я же вижу!»

— Никогда, — твердо произнес Дэниэл и, помолчав немного, добавил: — Я ведь твой врач, а это мой рецепт. Ты пациентка, а не незнакомая женщина. И в данный момент для твоего здоровья необходимо переодеться в сухое и выпить что-нибудь теплое. Сапожки можешь оставить тут. И прикрой дверь, пожалуйста. Я приготовлю чай. — Как ни старался он скрыть обиду, все же грустно-резкие нотки проскользнули в тоне его голоса.

Тибби осталась одна. Закрыть дверь не составило особого труда. Снять промокшую обувь тоже. Она проследовала в комнату, куда, по ее наблюдениям, только что вошел Дэниэл. Это оказалась кухня.

— Что делаешь? — с любопытством поинтересовалась она, наблюдая за манипуляциями хозяина. — Колдуешь?

— Завариваю чай. Наверное, он будет не в лучших английских традициях, уж очень много добавок… Но это очень вкусно. — Дэниэл выключил чайник. — Вода немного остынет, и… — Он замолчал, переведя взгляд на гостью. — Но до этого «и» мы не доживем, — грустно заключил Дэниэл, глядя на мокрые следы, тянувшиеся за гостьей. — Утонем. Леди, марш в ванную, выжмите себя хорошенько! Направо и налево.

Дэниэл сам прошел вперед, указывая ей дорогу. Тибби скрылась за дверью. Голос хозяина квартиры стал звучать приглушеннее, однако она отчетливо расслышала его дальнейшие инструкции:

— Закинь одежду в машину! Порошок в шкафу на второй полке. Через пятьдесят минут заберешь все сухое. А пока держи. — Дэниэл просунул в дверь руку с чем-то теплым и пушистым.

Тибби ненадолго задумалась. Все-таки она была в доме малознакомого мужчины, к тому же… Черт, а почему бы и нет? Мокрая одежда действительно доставляет массу неудобств. Так и в самом деле недолго простудиться.

— Брр! — поежилась она и стала стягивать платье. Через пару минут стиральная машина тихо заурчала, как ласковый котенок. Пиджак повесила на вешалку возле батареи и попросила Дэниэла включить отопление.

— Вы… ты… сногсшибательна! — с восторгом выдохнул он, увидев Тибби, переодевшуюся в голубой джемпер и спортивные брюки. Естественно, одежда оказалась великовата, джемпер постоянно съезжал то на одно, то на другое плечо, в брюки могли поместиться сразу две такие, как она, но это ничуть не смущало. Она вытерла волосы полотенцем и оставила распущенными, чтобы подсохли.

Окна квартиры выходили во двор. Впрочем, Дэниэл не видел в этом большого недостатка. Он привык смотреть не на унылые пейзажи за стеклом, а на…

— Картины! — удивилась Тибби, рассматривая комнату.

Действительно, три полотна внушительных размеров занимали почти всю стену. Любимой картиной ценителя искусства доктора Глэдисона, по его признанию, оказалась та, что располагалась ближе к окну. Если две другие были скопированы с произведений знаменитых художников, то эта возникла в сознании самого Дэниэла.

На полотне были изображены бескрайнее небо, легкие барашки облаков и чуть пробивающиеся сквозь них лучи солнца. Однако определить, что это за время суток — утро или вечер, восход или закат, — не представлялось возможным. Автор и сам этого не знал.

— Сейчас-сейчас… — Тибби задумалась. — В центре — Моне, слева, ближе к двери, похоже на Теодора Руссо, если не ошибаюсь? — Дэниэл утвердительно кивнул. Тибби внутренне порадовалась, что в этом году выбрала среди прочих дисциплин историю изобразительного искусства. — А с другой стороны… не знаю, может быть…

— Я.

— Ты? Это ты нарисовал?

— Да. И не только эту. Подойди поближе. — Тибби вслед за Дэниэлом притронулась к холсту. — Видишь? У Руссо немного другие краски, у меня тон чуть ярче. А тут не хватает некоторых деталей. Но ведь и так неплохо?