Гены-убийцы - [14]

Шийле требовалась девушка с большой грудью, девушка с красивым носом, соломенная блондинка, обладательница гладких, нежных бедер.

– Нежных?

– Гладких и полных, – поправилась Шийла.

– Столько достоинств у одной?

– Нет, нет. Пусть их будет несколько. Но все – белые.

– Ваш метод действует только на людей одной расы?

– Наоборот! Между расами нет ровно никакой разницы, разве что косметическая. Но какая белая захочет черную грудь? И наоборот.

– Как интересно! – сказала женщина.

На самом деле ей это было вовсе не интересно. Она покосилась на свою левую грудь и представила себе, как она смотрелась бы, если бы к ней вернулась молодость. Или если бы грудь внезапно выросла. Она всегда твердила, что очень рада, что у нее не такая огромная, вульгарная грудь. Огромные груди она всегда обзывала американским извращением, бескультурьем, отвратительным для по-настоящему цивилизованных людей.

– Я знаю одну: сама тоненькая, а грудь – пятый номер, – обрадовалась женщина.

Шийлу беспокоили другие проблемы. Она уже целый день не ела. Она напала на старушку, ходившую за хлебом. Хлеб она не тронула.

На следующий день явились девушки.

Через сутки у Шийлы Файнберг была именно такая внешность, которую ее мать называла «кричащей». Нос больше не горбился, грудь вызывающе выпирала, бедра изгибались сладострастной дугой, волосы стали длинными, золотистыми.

Полиция ее ни за что не опознает. Но важнее было другое: своей красотой она сможет покорять самцов человека. Пусть власти напустят на нее свои лучшие силы: сперва им придется найти и узнать ее, а потом устоять перед ее чарами.

Пусть ее ищут – теперь эта проблема отодвинулась на задний план, сменившись другой: ей требовался партнер.

Весь день она испытывала странное возбуждение. Ей было трудно не тереться задом о двери и не распространять по всему Бостону и окрестностям свой запах.

Попросту говоря, у нее началась течка. Она была готова к продолжению рода.

Она еще дважды пообедала. Трупы с выгрызенными животами породили панику. Город наводнили агенты федеральных служб. Здесь были и сотрудники секретной службы министерства финансов США, хотя их это и не касалось, агенты ФБР, хотя преступления не представляли собой покушения на федеральные законы. Трупы изучали специалисты из ЦРУ, хотя закон не разрешает агентству действовать в пределах страны.

Мэр города, столкнувшись с проблемой, оказавшейся выше его понимания, на решение которой у него не было ни малейшей надежды, произнес по телевидению следующие слова: «Мы удвоили бдительность, развернули огромные силы и приближаемся к тому, чтобы положить этому ужасу конец».

Если в этих словах и был какой-то смысл, то лишь тот, что город тратил все больше денег. Выжившим придется расплачиваться за это, платя больше налогов. Стояло лето. Горожане города готовились к ежегодным осенним беспорядкам на расовой основе. Но Шийла знала о них больше, чем знают о себе они сами. Она знала, что люди с разным цветом кожи одинаковы.

Знала она и другое: учитывая продолжительность вынашивания, процесс воспроизводства грозил занять слишком много времени.

«Возможно, – думала Шийла, – мне удастся изготовлять себе подобных ускоренным методом».

Под «себе подобными» она подразумевала не большегрудых блондинок.

Глава 4

В Бостонской биологической аспирантуре, где проводила свои эксперименты с хромосомами печально прославившаяся доктор Шийла Файнберг, были приняты строжайшие меры безопасности.

Люди, вооруженные до зубов, досаждали прохожим на тротуарах перед лабораторией. Допросу подвергались длинноволосые и бородатые. То обстоятельство, что оснований допрашивать длинноволосых и бородатых имелось не больше, чем в отношении коротко стриженных и опрятно одетых, охранников нисколько не тревожило.

Просто они не знали, кого именно ищут.

Ни один из них понятия не имел, что за штука хромосома. Один подозревал, что она страдает левым экстремизмом, однако не был в этом до конца уверен. Все они видели фотографии доктора Шийлы Файнберг, с которых вместо сексуальной грудастой блондинки на них смотрела плоская особа с малопривлекательной внешностью.

Римо и Чиун предъявили удостоверения. Они всегда так поступали, когда не было необходимости силой врываться в помещение. Судя по удостоверениям, оба принадлежали к разведывательному подразделению министерства сельского хозяйства. Это звучало достаточно официально, чтобы проникать, куда следует, и вполне скромно, чтобы не привлекать внимания.

– Этот человек – иностранец, – сказал охранник, указывая на Чиуна.

– Это вы – иностранец, – сказал Чиун. – Все вы иностранцы. Но я стерплю оскорбление.

Чиун, прежде питавший слабость к дневным «мыльным операм», однажды смотрел серию о нетерпимости и с тех пор полагал, что нетерпимость – это плохо. Более того, он считал ее пороком. Он поклялся, что отныне будет делом доказывать, что белые и черные ничем не хуже желтых.

Своими умозаключениями он тогда поделился с Римо.

«С этого дня я буду делать вид, будто твоя кровь не хуже моей, – заявил Чиун. – С мой стороны это будет проявлением терпимости и сострадания. Я буду терпимо относиться ко всем низшим расам. Этот урок я усвоил у вашего общества».