Генрих V - [58]

Обговоренные условия, хотя и были жесткими, но могли бы быть и жестче, и, хотя демонстрировали недовольство Генриха и его решимость, что никто больше не сможет противостоять ему таким образом, все же имели свои разумные и положительные стороны[407]. Они были достаточно просты. Восемьдесят заложников, двадцать из которых были рыцарями или оруженосцами, должны были быть переданы англичанам; крупный штраф в 300.000 крон (эквивалент 50.000 фунтов стерлингов) должен был быть выплачен двумя частями в ближайшие месяцы; нормандцы в гарнизоне (считавшиеся "мятежниками") должны были содержаться в качестве пленников; горожане должны были построить новый герцогский дворец в нижней части города, в пределах городской стены (для этого они должны были предоставить землю) у реки; тем временем король вернет собственность всем тем, кто готов принести ему присягу верности, которые таким образом сохранят свои владения в пределах герцогства Нормандии; торговые преимущества горожан также должны были быть сохранены на рынках города. Люди, возможно, не сильно ошиблись, если, читая между строк, обнаружили попытку Генриха навязать власть ни короля Англии, ни короля Франции. Это была власть герцога Нормандии, которую Генрих пытался вновь ввести в старой герцогской столице, которая, перейдя под власть короля Франции в 1204 году, теперь вновь стала его владением.

Капитуляция, наконец, состоялась 19 января 1419 года, в день праздника Святого Вульфстана, как добавил в своем тексте Джон Стрич, проявляя национальную гордость и интерес к старым святым Англии[408]. Как Генрих послал герцога Эксетера вперед для разведки состояния города в июле предыдущего года, так он снова послал его вперед, чтобы овладеть городом от своего имени. Эксетер въехал в город с должной помпой и направился в замок, который занял от имени своего господина. На следующий день Генрих с еще большими внешними церемониями въехал в свою только что завоеванную столицу. Толпы людей вышли встречать его, если мы примем рассказ английского очевидца, в настроении облегчения, если не ликования, в котором они пытались объяснить королю, почему, будучи подданными французского короля, они чувствовали себя обязанными сопротивляться ему. На воротах развевались знамена с гербами Англии и Франции (знак еще не реализованных амбиций?), с изображением Богородицы и Святого Георгия. Церковное руководство — или большая его часть — включая высшее духовенство и аббатов, вышло приветствовать завоевателя и привело его в собор Нотр-Дам, где он поблагодарил бога за все, что произошло. Только после этого он отправился в замок, чтобы насладиться значением его владения. По желанию короля горожане смогли отведать то, что для большинства из них, возможно, стало первым полноценным обедом за долгие и мучительные недели[409].

Глава 7. Франция, 1419–20 гг.

Падение Руана стало очередным шагом в военной карьере Генриха и в его поисках справедливости во Франции. Хотя это, должно быть, удовлетворило честолюбие короля и решило для него многие проблемы, но создало другие. Например, Генрих должен был быть осторожен, чтобы не сконцентрировать свои войска вокруг Руана и не оставить южную границу Нормандии недостаточно защищенной. Она была уязвима для нападения дофинистов, которые после изгнания из Парижа в мае 1418 года сосредоточили свои силы в долине Луары, где к ним вот-вот должны были присоединиться военные подкрепления из Шотландии[410]. Контроль над опорными пунктами на этой границе был очень важен для Генриха, и он прилагал большие усилия для их сохранения.

На востоке Нормандии он добился своего благодаря умению и рассудительности, но также не без доли везения. Два фактора могли остановить его. После бегства дофина из Парижа в мае 1418 года, его партия (так мы теперь можем назвать арманьяков, чей лидер был мертв) не имела достаточно сил, чтобы справиться с Генрихом в одиночку[411]. Однако, объединившись с бургундцами, можно было чего-то добиться, и именно с целью совместных действий против общего английского врага они заключили соглашение в Сен-Мор-де-Фоссе в середине сентября 1418 года. Вскоре "союз" потерпел неудачу, отчасти потому, что стороны были непримиримыми врагами, отчасти потому, что Генриху было легко вбить клин между ними, следуя своей политике говорить с каждой стороной по очереди, а не с обеими вместе. Другим фактором, который мог бы эффективно остановить Генриха, была возможность (маловероятная), что Иоанн Бургундский предпримет решительную попытку не допустить его приближения к Парижу. На самом деле, герцог ничего не сделал. Целый месяц или даже больше, с конца ноября 1418 года до начала января 1419 года, в разгар осады Руана, герцог Иоанн оставался в пятидесяти милях от него в Понтуазе вместе с Карлом VI.

Когда 11 января 1419 года жители Амьена решили отправить в Руан для помощи осажденным латников и лучников, они не знали, что в тот же день уже велись переговоры между осаждающим и осажденными[412]. В феврале 1419 года Генри Гломинг, галантерейщик, участвовавший в осаде Руана, несколько язвительно высказал свое мнение (за выражение которого он был посажен во внутреннюю тюрьму Флит в Лондоне), что "если бы вы были там с 3.000 человек войска, вы бы нарушили его осаду, и история с Руаном закончилась бы по-другому". Кроме того, он говорит, что "он [Генрих V] смог оставаться у Руана, только потому что герцог Бургундский удержал его врагов от него"