Генрих III. Шекспировский король - [3]

Так через 30 лет после исчезновения Генриха II, кажется, ничего не осталось от многовекового труда дома Капетингов. Исторгнутый Парижем, последний потомок Валуа для большинства своих подданных стал королем без власти. Его смерть приветствовалась как дар и месть Господа. Его убийца был встречен как святой. Законный наследник короны большинством нации практически поставлен вне закона. Могущественные иностранные державы стараются поживиться за счет раздробленной Франции, а Филипп II претендует на всю страну в целом.

Современники тех часов траура и скорби могли лишь обратиться к недавнему прошлому, ко временам до 1559 года. Говорили не только об «эпохе великого короля Франции», но об «эпохе Генриха Великого». Вне всякого сомнения, если бы копье Монтгомери скользнуло по шлему короля и не попало ему в глаз, события развивались бы совершенно иначе.

Люди, делавшие такие выводы, слишком прямолинейно оценивали положение дел. Если бы Генрих II остался жив, Реформация надолго не задержалась бы в монастырях и лавках ремесленников. Она уже устроилась во дворцах, предоставляя знати поле для гражданских битв, заменивших ей походы за границу. Богатство де Гизов, их вражда с домом Монморанси-Шатийон

существовали и до 1559 года. Подписывая с Филиппом II мирный договор Като-Камбрези, Генрих II отказался от войны против Испании, оставил планы на Италию и действительно объединил Францию и Филиппа II в борьбе против ереси. С 1559 года все элементы драмы, разыгравшейся во Франции с 1559 года по 1598, были налицо. Праздники, во время которых Генрих II был смертельно ранен (начиная с празднования браков двух дочерей Франции, одной с Филиппом II, другой с герцогом Савойским), проходили, озаренные отблеском костров, на которых гибли еретики. Чтобы овладеть положением, замедлить или предотвратить неизбежные последствия, необходимо было, чтобы род Валуа-Ангулем был продолжен гениальными людьми. Но Генрих II оставил после себя только больных отпрысков, пораженных туберкулезом, таких, как Франциск II, Карл IX и Франсуа Анжуйский, или с хрупкой и неуравновешенной психикой, как Генрих III. Последний, его третий сын, никогда бы не стал королем, если бы Франциск II и Карл IX не болели туберкулезом и оставили наследников. Угасание дома Валуа предвосхищает закат два века спустя старшей ветви Бурбонов. Троим Валуа, последовательно сменявшимся с 1559 по 1598 год, соответствуют три внука Луи XV, правивших с 1774 по 1792 год и с 1814 по 1830 год. Любопытное совпадение, а возможно, знак или прихоть судьбы.

Но в 1574 году, после правления двух незаметных в тени своей матери королей, Франция с надеждой и нетерпением ждала появления молодого 23-летнего человека, призванного законом на трон. 6 сентября 1574 года Генрих III вновь ступил на землю Франции в Лионе, оставив свое польское королевство и пройдя через земли Австрии и Северной Италии.

«Я вспоминаю, — пишет Ж. А. де Ту в своей «Всеобщей истории», — что в день приезда короля в Лион я был у Жана де Турн… Там я встретил Симона дю Буа, генерал-лейтенанта Лиможа. Он мне сказал, что есть много людей, не разделяющих всеобщего оживления. Они говорят, что его правление может стать роковым и обмануть надежды подданных на славное царствование…» Напрасно протестовал уважаемый магистрат. Симон дю Буа возразил, что он говорит об этом не без печали, но де Ту вспомнит его слова и по прошествии времени оценит их.

С вышесказанным перекликаются размышления И. де Лестуаль, сделанные почти сразу после смерти Генриха III: «Этот король, умирая, оставил Францию и своих подданных в такой нищете и бессилии, что люди уже не ждали большего упадка, надеясь на помощь. Так произошло в основном из-за ошибок и восстаний народа, а не из-за недостатков его короля, который был бы очень хорошим принцем, если бы попал в нужный век…» Под пером хроникера такая похвала значительна. Она исправляет и улучшает пессимистическую и негативную оценку Симона дю Буа.

Любимый сын королевы Екатерины, Генрих был наделен лучшим, чем у его братьев, здоровьем, хотя сам часто болел. Может быть, ему не хватало равновесия в физическом состоянии, что объясняет резкие перепады настроения и его неуравновешенную психику? Периоды активности у него сменялись депрессией. Он любил оставлять двор и дела, чтобы пожить обыкновенным человеком, а потом опять погружался в оживленную и беспорядочную жизнь Парижа, перемежая временное участие в этой жизни с духовным уединением. Обладая более высоким и любознательным умом, чем его братья, он все же испытывал потребность советоваться со своей матерью и сестрой Маргаритой. Эта королевская семья, столь любопытная и где-го патологическая, прекрасно иллюстрирует высказывание из Евангелия о королевстве расколотом и воюющем против себя самого. На кого мог расе читывать молодой король? Больше, чем на самого себя (он потратил немало времени, чтобы самоутвердиться и делать то, что захочет}, он полагался на ту, которую в своих письмах постоянно называет «моя добрая мать». Именно у нее он искал поддержку прежде всего. Эта властная женщина, в которой сочетались флорентийская изворотливость и овернский реализм, была единственным цементом, способным соединить разделенных и противостоящих друг другу детей. В конечном итоге они всегда более или менее слушались ее. Почти до самого конца, до Генеральных Штатов 1588 года в Блуа, она выполняла обязанности премьер-министра. С сентября 1574 года по сентябрь 1588 года такое двойное правление обеспечивало стабильность и развитие государства.