Генрих Гейне. Мысли и афоризмы - [4]

* * *

Этот великан был министром в карликовом немецком государстве. Он никогда не мог двигаться свободно. О сидящем на троне Юпитере Фидия в Олимпии говорили, что, если бы он когда-нибудь внезапно встал, он проломил бы головой крышу храма. Таким же точно было положение Гете в Веймаре: если бы он когда-нибудь внезапно восстал из своего неподвижного покоя и выпрямился, то он пробил бы государственную крышу или, что еще вероятнее, разбил бы себе о нее голову.

* * *

Очень метко сравнил один остроумный иностранец нашего Гете со старым разбойничьим атаманом, который отказался от ремесла, ведет честную обывательскую жизнь среди уважаемых лиц провинциального городка, старается исполнять до мельчайших подробностей все филистерские добродетели и приходит в мучительное смущение, если случайно с ним встречается какой-нибудь беспутный парень из Калабрийских лесов и хочет напомнить старые товарищеские отношения.

(По предположению Юрия Тынянова, этим иностранцем был Федор Тютчев.)

* * *

Гете все же король нашей литературы; если и поднимаешь на него критический нож, то необходимо делать это с надлежащей учтивостью, подобно палачу, которому предстояло отрубить голову Карлу I и который, прежде чем приступить к исполнению обязанностей, преклонил перед королем колена и просил у него высочайшего прощения.

* * *

Некий господин Эккерман написал книгу о Гете, где совершенно серьезно уверяет, что, если бы Господь Бог при сотворении мира сказал Гете: «Дорогой Гете, я, слава богу, покончил теперь со всем, кроме птиц и деревьев, и ты сделал бы мне большое одолжение, если бы согласился создать за меня эту мелочь», – то Гете, не хуже самого Господа Бога, сотворил бы птиц и эти деревья, в духе полного соответствия со всем мирозданием, а именно – птиц создал бы пернатыми, а деревья зелеными.

В словах этих есть правда, и я держусь того мнения, что Гете в некоторых случаях лучше бы справился с делом, чем сам Господь Бог, и что, например, он более правильно создал бы господина Эккермана – сделал бы его пернатым и зеленым.

* * *

Если мы отдаем некоторое предпочтение Гете перед Шиллером, то лишь благодаря тому незначительному обстоятельству, что Гете, по нашему мнению, ежели бы ему в его творениях потребовалось подробно изобразить такого поэта, со всеми относящимися сюда стихами, был способен сочинить всего Фридриха Шиллера, со всеми его Разбойниками, Пикколомини, Луизами, Мариями и Девами.

О ГЛУПОСТИ И ДУРАКАХ

Просто удивительно, как в такой маленькой головке умещается такая масса невежества.

* * *

У него отваги хватит на сотню львов, а ума – на пару ослов.

* * *

Новые мысли придумывают мудрецы, а распространяют глупцы.

* * *

Существует лишь одна мудрость, и она имеет определенные границы, но глупостей существует тысячи, и все они беспредельны.

* * *

Ученый казуист и духовный пастырь Шупп говорит даже: «На свете больше дураков, чем людей».

* * *

В Германии есть более благородный материал для смеха, в ней больше действительно смешных характеров, чем во Франции, где общественная насмешка в зародыше убивает все незаурядно смешное, где ни один оригинальный дурак не может расти и совершенствоваться на свободе. Немец с гордостью может утверждать, что только на немецкой почве дураки могут достичь того титанического роста, о котором не имеет понятия приплюснутый, рано подавленный в своем развитии французский дурак.

* * *

О Гамбурге:

Все дураки, которых я здесь вижу, могут пригодиться для моих произведений, – они для меня чистый заработок, наличные деньги. Мне везет в настоящее время. Господь благословил меня – дураки особенно пышно уродились в нынешнем году, а я, как хороший хозяин, потребляю их очень экономно, сберегая самых удачных впрок.

* * *

Как обезьяна тем смешнее, чем вернее подражает человеку, так и дураки тем смешнее, чем больше притворяются умными.

* * *

Бог сотворил рогатый скот потому, что мясные супы подкрепляют человека, ослов сотворил затем, чтобы они служили для сравнений, а самого человека – чтобы он ел мясные супы и не был ослом.

* * *

Изобрели средство, которое действует с обратной силой и благодаря которому всякая глупость может считаться как бы не совершённою или может даже превратиться в мудрость. Средство это совершенно простое, и заключается оно в заявлении, что глупость совершена или сказана в ироническом смысле. Так-то все в этом мире движется вперед: глупость становится иронией, неудачная лесть становится сатирою, природная грубость становится искусным пародированием, истинное безумие – юмором, невежество – блестящим остроумием.

* * *

Как разумные люди бывают подчас часто очень глупы, так глупцы подчас отличаются сообразительностью.

* * *

Ах! Это было так давно! Я был тогда молод и глуп. Теперь я стар и глуп.

О ГРЕКАХ И РИМЛЯНАХ

Спарта, эта скучная большая фабрика патриотизма, эта казарма республиканской добродетели, эта величественно-скверная кухня равенства, где черные супы варились столь плохо, что аттические остряки утверждали, будто лакедемоняне из-за них-то и презирают жизнь и так геройски погибают в бою.

* * *

Афиняне были учащейся молодежью человечества, афинская конституция была чем-то вроде академической свободы, и неразумно было бы вводить ее в наш взрослый век, в нашей седеющей Европе.