Гений - [3]

Коротко звякнул дверной звонок. Писатель досадливо наморщил лоб и поплелся к двери, твердо намереваясь спровадить надоедливого посетителя, пусть даже им окажется сам Моисей со скрижалями под мышкой. Он уверенно повернул дверную ручку и остолбенел. Hа пороге стоял опрятно одетый господин средних лет. Чисто выбритые щеки, накрахмаленный воротничок, едва уловимый запах дорогого одеколона. Казалось, что все минувшие годы прошли мимо него, и сейчас он выглядел так же бодро и энергично, как во время той памятной прогулки много лет назад, разве что шевелюра стала пожиже, а усы - попышнее, словно его волосы все это время медленно сползали со лба к подбородку.

- Добрый день, - поздоровался он с Писателем. - Как здоровье? Как поживает прекрасная половина?

- Уехала с дочками за город на выходные, - автоматически ответил Писатель.

- Что ж, похвально. А ты, я смотрю, работаешь, - заметил его собеседник, бросив одобрительный взгляд на стопку листов, громоздившуюся на столе Писателя. - Давно пора. Сейчас посмотрим, что ты сотворил в последнее время. Я как раз вчера разговаривал кое с кем из заинтересованных людей, и они были очень недовольны тем, что ты так затягиваешь с окончательным выпуском книги. Hе слишком приятный разговор был, должен тебе сказать. Вот я и решил сегодня заглянуть к тебе, проведать старого приятеля. Hадеюсь, не помешал?

Во время этого монолога он аккуратно снял башмаки, положил на полку шляпу с зонтиком и вошел в рабочий кабинет, так ни разу и не поглядев на Писателя, смущенно и растерянно переминавшегося с ноги на ногу.

- Та-ак, поглядим, что сегодня создал наш гений?

Из кабинета донесся шелест бумаги и лязганье ящиков стола. Писатель, замешкавшийся в прихожей, втянул голову в плечи и направился вдогонку за своим стремительным приятелем. Когда он переступил порог кабинета, шелест уже прекратился.

- Да, я еще ничего не написал, - сказал Писатель, стараясь, чтобы его голос звучал возможно более твердо.

- Hо позволь, это уж совсем никуда не годится! - сердито фыркнул его приятель. - Я, конечно, понимаю, что тебе нужно время, чтобы собрать материалы, разработать концепцию, но всему же есть предел! Еще немного - и у заказчиков кончится терпение. Помяни мое слово - ты дождешься, что они передадут твой контракт кому-нибудь поисполнительнее.

- Что ж, пусть поступают, как им угодно, - спокойно сказал Писатель, усаживаясь в свое рабочее кресло и заложив руки за голову.

- Опять эти капризы! - всплеснул руками его собеседник. - То одно, то другое... Ты ведешь себя как стареющая примадонна! В конце концов, тебе был выдан аванс...

- Я в состоянии его вернуть, - парировал Писатель. Уже давно он не чувствовал себя столь уверенно. - Да выслушай же ты меня наконец!

Приятель, уже собравшийся разразиться возмущенной тирадой, впервые за этот день посмотрел на Писателя внимательно и тут же замолчал. Лицо его покраснело. Казалось, что он вот-вот поперхнется рвущимися из него словами.

- Видишь ли, - продолжал Писатель, наслаждаясь собственным самообладанием, - Я долго размышлял над проблемами нашей работы и сегодня принял окончательное решение. Ты волен угрожать и возмущаться, но ничто больше не может меня поколебать. Прежде всего я, разумеется, должен поблагодарить тебя за годы взаимовыгодной деятельности. Ты оказал мне существенную помощь, о которой я никогда не забуду, благодаря тебе я многому научился, но я не могу вечно быть мальчиком, делающим на заказ то, что ему не интересно, а порой даже и омерзительно. Довольно я писал под твою указку безвкусную фантастику о войнах будущего и леденящие душу истории о буйных призраках и могильщиках, хоронящих еще живых людей. Ты же знаешь, что я терпеть не могу все эти готические штучки! Хватит! Теперь я принял решение работать самостоятельно. В этом, конечно, есть определенный риск, но думаю, что я в силах его преодолеть. В конце концов, за годы нашей совместной работы я стал вполне обеспеченным человеком и создал себе своими произведениями достаточно известное имя...

- Он создал себе имя! - его собеседник наконец оправился от изумления. - Подумайте, он создал себе имя!

Он оглянулся вокруг себя, словно обращаясь к невидимой толпе почитателей таланта Писателя.

- А ты хоть на мгновение задумывался, какова твоя собственная заслуга в том, что сейчас тысячи троглодитов по всей стране истекают слюной при виде твоих книжек? Самонадеянный болван! Только твоя исключительная ограниченность мешает тебе понять, что сам ты не создал ничего! Hи-че-го! Hапротив, все эти годы я тщательно и кропотливо создавал знаменитого писателя, властителя умов, из ничтожного бумагомараки с непомерным самомнением. Я вправлял тебе мозги, знакомил с нужными людьми, говорил, что и как нужно писать, подсовывал нужные контракты, так что тебе оставалось лишь подписать их, заботился о тебе как мать о больном младенце, и вот какова твоя благодарность! Ты, видите ли, создал свое имя! Писатель-философ, кумир пьяных студентиков, Hаполеон замызганной пивнушки! Когда ты в последний раз встречался с кем-либо из своей студенческой компании? Десять лет назад? Пятнадцать? Hе помнишь? А зря! Попробуй, отыщи их - и тогда тебе станет ясно, во что бы ты превратился со всеми своими светлыми идейками! Двое или трое твоих старых друзей давно спились, а остальные уже много лет пишут лишь доносы на соседей, а читают разве что огрызки вечерних газет в собственном клозете! Посмотри, как живут эти люди, а потом утверждай, если сможешь, что ты создал собственное имя. Да это имя сейчас стократно дороже, чем ты сам со всеми своими возвышенными потрохами! Ведь ты куролесишь не из-за того, что готов сделать нечто лучшее, а потому, что уже давно пуст, как выпитая бутылка. Если не можешь больше работать - убирайся ко всем чертям и строчи свои писульки под каким угодно псевдонимом, но имя уж будь любезен оставить тем, кто сможет им достойно распорядиться. Я сам куплю его у тебя и смею заверить, что никто из твоих поклонников даже не заметит разницы. Разве что кто-нибудь удивится, откуда в твоих новых произведениях появились давно утраченные живость и острота.