Гений одного дня - [28]
- Здесь я буду спать?
- Да. На этом мягком диване. Так уж и быть, уступлю место. Но давай заранее договоримся, что ты не за дарма будешь работать на мою компанию. За проживание у меня, я буду вычитать часть твоей зарплаты - выгода будет и тебе, и мне. Мне – что почти даром ты обойдёшься нашей компании. Тебе – что не надо снимать жилья. И не упрямься. Знаю, что звучит всё наивно и быстро, но прибыль мне нужна не плавная, а резкая, быстрая. Легче жить в ускоренном темпе. Располагайся, как дома. Да не парься ты. Всё устаканится потом. Ты ещё благодарен останешься этому прекрасному дню за нашу случайную встречу.
После этих слов Гай куда-то вышел, оставив Николаса одного с вещами. Он ещё раз просмотрел бегло свой чемодан, вынул книги, одежду, и прочие мелкие, но важные вещи, которые расположил на находящихся в его распоряжении полках, столе и стульях. Серб положил книги на стол, слегка отодвинув к краю те, что принадлежали Гаю, и задумался. В душе всё клокотало, бурлило, переливалось разными красками. День был перенасыщен событиями, душе нужен был хоть какой-то отдых. Начав просматривать книгу, он так и оставил её открытой на первой странице, пустившись в свои странствия. В них реальные мысли пересеклись с воображаемыми, и стёрли грань между фантастикой и действительностью.
- Т-с-с! – прошептал Феликс. – Он спит. Не будем ему мешать в этом занятии… Устал, бедняга.
И они ушли, оставив дверь приоткрытой.
… А в Праге начинали цвести астры, делая переход от лета к осени столь красочным и ярким, как и музыка, идущая откуда-то с улицы и пронизывающая души людей новыми чувствами перемен.
Глава шестая
Когда Николас проснулся, первое, что он услышал, это звуки какой-то песни, раздававшейся издалека. Он медленно стал выходить из сна, картины потихоньку стали растворяться в сознании, уступая место вращающимся цветным кругам. Несколько секунд Николас пытался просто отойти от сновидения. Открыть глаза. На это ушло несколько минут, сон оказалось отогнать не так уж просто– тело всячески сопротивлялось этому, а внутренний голос изнывал, что надо ещё спать. Всё-таки Николас пробудился. В глаза ударил свет, но постепенно они привыкли к нему, как и уши, которые уловили, что звуки песни раздавались не так уж и далеко – максимум, из соседней комнаты.
Взгляд серба упал на лежащую в раскрытом виде книгу, в которой он узнал один из своих учебников. Экзамены – их сдавать надо не с бухты-барахты. Поднявшись со стула, и, движимый любопытством, Николас поспешил посмотреть, откуда и кто поёт эту песню. Голос был уж очень незнакомый на слух. А мелодия была какая-то сказочная, затрагивающая душу – с этой песней у Николаса потом всегда стала ассоциироваться Прага. Да, она ещё и исполнялась на истинном чешском языке и была полна лирики. В конце – концов, мотив так захватил сознание, что казалось, серб готов слушать её вечно – настолько она была хороша. Осторожно он вошёл в кухню, из которой и доносились эти чудесные звуки и обомлел от удивления.
Глаза стали искать исполнителя песни, но обшарив всё помещение, наткнулись в упор на худого, но ловкого человека с соломенными волосами и кожаной кепкой, сидящим на подоконнике с гитарой. Гай и не замечал, казалось ничего, кроме своего музыкального инструмента. Окно было открыто настежь, в кухню шёл сквозняк, слегка приподнимая шторы от неподвижного состояния. А вместе с ветерком шли и уличные звуки – отчётливо были слышны разговоры, шаги кого-то там, внизу.
Мелодия медленно угасала, пока совсем не растворилась в этом ветре и шумах снизу. А Николас всё стоял у входа, как зачарованный – настолько была велика сила музыки. Лишь затем он понял, что куда-то делся Феликс, но в голове всё никак не укладывалось такое сочетание талантов у своего соседа по квартире– музыкального и воровского, и Феликс ушёл из головы так же неожиданно, как и пришёл. Рука Гая резко прошлась по гитаре, оставив какой-то тяжёлый, металлический звук, затем голос исполнителя резко изменился, погрубел и словами, полного тяжести жизненных событий, начал петь другую песню:
Гай резко прервался, и не стал дальше уже петь. Николас словно вышел из забытья, после чего несколько минут уделил приходу в себя после услышанного только что. Последнее четверостишие очень удивило его, благо после той прекрасной песни не ожидалось услышать нечто подобное. Гезенфорд резко повернул голову и по выражению, застывшему на лице, Николас вдруг понял, что последняя песня скорее пелась про него самого. Про вора. Стало как-то не по себе, особенно, когда глаза Гая стали прожигать насквозь Николаса. Медленно Гезенфорд слез с подоконника, и держа в руках гитару, замер у стены, смотря в упор на серба. Эта перестрелка взглядами продолжалась до тех пор, пока Николас не моргнул.
- Ну что, выспался? – спросил, явно не интересуясь этим, Гай.
- Да, пожалуй. Не знал, что ты и петь умеешь.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.