Гений места, рождающий гениев. Петербург как социоприродный феномен - [18]

Уклонение от истины начинается не там, где появляется еще один ракурс, а там, где он объявляется единственно возможным, единственно правильным. Истина же тем полнее, чем больше взглядов с позиции разных наук бросим мы на Петербург. Чем больше наук для изучения города используем – тем получим не только больше знаний – но тем точнее поймем, что же такое Петербург.

И еще скромно замечу, что без географии мы все равно не поймем, что же происходит с людьми в Петербурге. Потому что обитают люди не в экономических инфраструктурах, не в культурах и социумах, а в домах, на улицах и площадях. То есть в географическом пространстве, в урочище. Формирование их отношения к миру происходит именно здесь, на улицах, площадях и внутри зданий. Без изучения Санкт-Петербурга как антропогенного ландшафта многие стороны его организации, истории, современной жизни, перспективы развития просто невозможно понять.

Антропогенное урочище

В. Н. Топоров первым подошел к тому, чтобы использовать географические понятия в своем анализе. Для него Аптекарский остров – это урочище; Топоров понимает этот термин исключительно как «особенное» или «отличное» место и описывает происходящее на Аптекарском острове исключительно в традициях гуманитарных наук. Владимир Николаевич применил новый метод – и потому смог многое, чего не могли его предшественники; однако применил метод непоследовательно, не пошел до конца, и потому многое упустил.

Топоров хорошо показал, кто собирался на Аптекарский остров, в это особенное место, почему там встретились именно такие люди и что из этого получалось. Но он не рассказал, что именно происходило с этими людьми на Аптекарском острове. Менялись ли они оттого, что здесь жили? Вопросы даже не поставлены. Тем более, Владимир Николаевич не описал Аптекарский остров как пространство, в котором обитает человек.

А ведь давно уже существует такой раздел географии, как антропогенное ландшафтоведение. Населенные пункты в этой дисциплине рассматриваются как особый тип ландшафтов – селитебные ландшафты. Стоит применить аппарат ландшафтоведения к исследованию городов – и многое, непостижимое до сих пор, становится понятным, вполне доступным для анализа.

Санкт-Петербургское городское урочище состоит из множества связанных между собой антропогенных фаций. Каждая антропогенная фация – порождение и природы, и человека.

Если даже одинаковый тип застройки распространяется в разных географических ландшафтах – уже возникают разные антропогенные фации. «Шлакоблочные пятиэтажные дома, связанные заасфальтированными дорожками и с пустырями между ними» могут находиться и в Петербурге, и в Крыму. А в Петербурге они могут располагаться на субстрате Карельского перешейка, поймы Невы, Васильевского острова… Каждый раз образуются новые фации.

Глава 7. Контрастность, мозаичность, вариативность

Среда, в которой оказывается человек в Петербурге, исключительно неоднородна. Но назвать такую среду «контрастной» уже не повернется язык. В этом слабость и многих рассуждений Л. Н. Гумилева. У него получается, что новые этносы возникают «на границах», но ведь возникновение этносов, культур и городов происходит не на абстрактном белом листе, который пересекают столь же абстрактные линии границ. В реальности мы имеем перед собой территорию, пространство, и по этому пространству проходят границы разного рода областей. Причем каждая граница тоже имеет свои размеры, а «зона стыка» – некую ширину. «Зоны стыков» двух географических сред могут быть такими большими, что возникает, например, спор о сущности лесостепи. Что это: граница между лесом и степью, или самостоятельная географическая зона?

Территорию Петербурга, конечно, можно назвать и контрастной, но этого недостаточно. Ведь территория эта является не просто местом пересечения разных границ, но неким единством, некой целостностью, важной и самой по себе, независимо от границ, тут проходящих. Вероятно, для таких целостностей нужно применить другой термин, который бы показывал именно внутреннюю неоднородность урочища. Такой термин – мозаичность, подчеркивающая неоднородность единого географического контура.

То же самое можно сказать и о Петербурге – множество различных фаций, разнообразные урочища от Кировского завода до Адмиралтейства. И все это – один Санкт-Петербург.

Емкость ландшафта

Застройка всех городов многообразна – хотя и в разной степени. Многие города располагаются на каких-то ландшафтных границах. Чем сложнее застройка и чем больше природных границ – тем больше возникает и фаций, этих элементарных ячеек городской среды. Разное число и в разной степени контрастирующих между собой антропогенных фаций делают городскую среду более или менее мозаичной. Чем мозаичнее территория – тем больше разнообразных ландшафтов можно увидеть на ней. Для описания таких явлений в географии широко применяется термин «емкость ландшафта». Чем больше территорий с разными характеристиками включает урочище, чем многообразнее условия внутри данного контура – тем выше его емкость.

Не только степи и леса могут быть в разной степени емкими, это касается деревень и городов. Везде одинаковая, безликая городская застройка производит удручающее впечатление. Емкость такого селитебного ландшафта очень низка; хорошо, если городок маленький – в какую сторону ни пойди, скучные невыразительные пятиэтажки быстро «кончаются». В Москве и в Петербурге порядки таких пятиэтажек могут тянуться на километры.