Гениталии Истины - [9]

— Знаешь, Тяпа, я, конечно, понимаю, что ты пригласила меня только из-за конфуза в лесопарке. Поэтому когда я сейчас буду говорить, ты действительно можешь остановить меня в любой момент. Я не обижусь — сказал медвежонок. Тяпа же тем временем сделала первую затяжку.

— Валяй! Продолжай! — выдавила она из себя, стараясь удержать в пасти дурманящий дым.

Когда он закончил, Тяпа приблизила свою плюшевую мордочку к его, подпёрла лапкой подбородок и, глядя Мишутке прямо в глаза, неспешно проговорила: «Оставайся на ночь…, — и, устало улыбнувшись, добавила, — Ответственность я беру на себя».

11

Как на грех зелёных конвертов на почте не оказалось. И, прямо скажем, сие было скверно. Алёнку так и подмывало счесть это дурным предзнаменованием.

— Ну как же так? — чуть не плача спросила она розовую корову, сотрудницу почты, — неужели ни одного не осталось?

— А что Вас так удивляет? И от меня-то Вы что хотите? Тут Вам не ГДР, деточка! У нас социализм не резиновый. Да, были зелёные конверты, но их раскупили.

— Когда? Кто?

— Да утром сегодня Андрюша, сынишка Тяпин, последний и купил. Небось ради этого в мороженом себе отказал! — предположила корова. Алёнка вздохнула.

— Ладно, давайте оранжевый. А блокноты с чёрной бумагой у вас хоть остались?

— Это пожалуйста. Вот это сколько угодно! Хоть с зелёной, хоть с фиолетовой. Вам с какой?

— С чёрной. Я же уже сказала.

— Пожалуйста, дамочка. Я же не могу помнить всё, что Вы говорите! С Вас семь копеечек.

Алёнка взяла блокнот, конверт и пошла к столу с чернильницами. Жёлтых, конечно, не было — пришлось писать красными:

Алёнка вложила письмо в оранжевый конверт, облизала клейкие края и снова в сердцах воскликнула: «Какой же он всё-таки красный! Матерь божья!» Затем опустила письмо в ящик и поспешила к своим качелям. До полудня ей надо было успеть начать думать о Парасольке и о том, как он давит своим танком новобранцев и думает о том, как она качается на качелях и думает о нём.

12

«Короче, киска, — сказали Симе в ГДР, — у нас есть для тебя сюрприз». Генерал Гитлер прищурился.

— Бетховен, бегом за зеркалом! — скомандовал он.

— Я вам ничего не скажу! — воскликнула Сима и гордо вскинула голову. Благодаря этому пафосному жесту ей удалось заметить, насколько красива люстра в кабинете у Гитлера. Девушка даже невольно задержала на ней свой взгляд. «Такую, наверно, можно только в ГУМе купить! И за очень большие деньги!» — пронеслось у неё в голове. Но уже в следующее мгновение в Симиной памяти снова всплыл всё тот же абзац из восьмого тома «Детской энциклопедии», преследовавший её уже третий день: «Как писал Карл Бу-бу-бу, попавший позже в плен, ни угрозы, ни пытки, ни надругательства не сломили волю маленькой героини вашего народа».

— Я вам ничего не скажу! — снова отчаянно повторила Сима. Когда она уже договаривала эту фразу, ей ни с того, ни с сего вдруг вспомнился эпизод из семейной жизни её родителей, и девушка сочла необходимым немедленно добавить: «И вообще, от меня, как от козла — молока!» В последний момент супервизор надоумил её заменить «тебя», как в оригинале звучала эта фраза, адресованная Симиной мамой Симиному папе, на «меня». Вероятно, Сима решила, что так будет понятней Гитлеру. Сама же она, как правило, плохо понимала, о чём говорит, что, впрочем, её нисколько не беспокоило.

Генерал Гитлер раскатисто захохотал:

— Господи, неужели у вас все в России такие дуры! О, майн гот! Ну просто печёночки надорвёшь!

— Животики — поправила Сима.

В этот момент вернулся Бетховен:

— Ваше превосходительство, фельдфебеле-егерь Гайдн отошёл отобедать. Не извольте гневаться — комната с зеркалами на амбарном замке.

— Скотина! — выругался Гитлер, — время всего без пяти, а он уже дверь запер! Распорядитесь, чтобы завтра Гендель отравил все причитающиеся ему пончики! Он у меня отобедает!

— Слушаюсь, товарищ генерал!

— Ну что ты будешь делать! Ёк-магарёк! — проворчал Гитлер и принялся шарить по карманам своего жёлтого мундира в поисках зеркала. Ни в наружных, ни во внутренних зеркала обнаружить не удалось. Гитлеру пришлось всё-таки встать из-за стола, чтобы продолжить поиски в карманах штанов. Наконец, откуда-то из области правой ягодицы, генерал извлёк круглое зеркало в чёрной оправе. Выглядело оно достаточно неопрятно. Сима даже подумала, что скоре всего он выдрал зеркальце из косметички своей дочери. Да, именно дочери. Ребёнок ведь существо беззащитное, а жена может и крик поднять.

— Разденьте её! — приказал Гитлер. Цепкие руки Бетховена вцепились в Симино платье, и в следующий же миг оранжевые пуговицы уже покатились по паркетному полу.

Симе не было страшно или неловко. В конце концов, Ваня приучил её к тому, что женщина, в особенности, если она красивая кукла, должна быть готова явить миру своё обнажённое тело в любой момент.

Генерал Гитлер подошёл к ней вплотную и сказал:

— У нас на тебя есть свои виды. Если ты будешь послушной девочкой, всё кончится хорошо, и, я надеюсь, мы останемся друг другом довольны. Ты будешь послушной девочкой?

Сима кивнула

— Расставь-ка ноги пошире, детка! — попросил Гитлер и поднёс зеркало поближе к её лобку, — Посмотри вниз, киска! Что ты видишь?