Гении и прохиндеи - [25]

И вместо того, чтобы успокоиться, собраться с мыслями. Вы однако же еще обвиняете меня и в том, что я пишу о себе "с царским самоуважением преимущественно во множественном числе: "мы обороняли Горького"... "мы дрались за Маяковского "...Тут я буквально офонарели...Дорогой друг, неужели Вы, зубы съевший на газетно-литературном поприще, до сих пор не знаете, что местоимение "мы" имеет много весьма различных употреблений. Одно дело, когда наши с Вами единомышленники поют "Мы наш, мы новый мир построим..." Здесь "мы" - множество людей, миллионы. Это, так сказать, простейший случай прямого употребления слова. Но если "Мы, Николай Второй...", то это, конечно, желание подчеркнуть значительность своей личности, придать ей больше веса, в чем Вы меня и обвиняете(ст. 375КН). Однако же это словцо может, выражать, наоборот, желание и умалить своё значение. Вспомните, например, как говорит угодливый Молчалин в разговоре с Чацким: "В чинах мы небольших... "Что ж, выходит, презренный Молчалин лучше знал русский язык, чем иные правдисты да еще и пропагандисты серьёзных исследований по литературе XX века? Не хотелось бы мне так думать. А загляните-ка в "Произведение искусства" Чехова. Там доктор встречает молодого человека восклицанием: "А, милый юноша! Ну, как мы себя чувствуем?" Еще одно значение маленького словца, позволяющее выйти из стеснительного положения: видимо, доктор считал чрезмерным говорить с юношей на "вы", но и опасался обидеть его словом "ты", вот и нашел очень удачный выход с помощью дружеского здесь "мы". Как знаток Пушкина, Вы помните, конечно, в "Капитанской дочке": "В эпоху нами описываемую, ей было семнадцать лет..." Или вот еще:

Её сестра звалась Татьяна.

Впервые именем таким

Страницы нежные романа

Мы своевольно освятим... Опять неисчерпаемое "мы"!.. Неужто Вы и о Пушкине скажете на основании этих его "мы", что поэт писал о себе с царским самоуважением? Право, за это могут и медаль Пушкинскую отнять...Тем более, что ведь Вы говорите неправду, будто я "преимущественно" пишу о себе "мы". Я мог бы и всю статью написать так, то есть как Пушкин в приведенных примерах, это обычная литературная форма. Да, именно "мы боролись за Маяковского" - автор и "Советская Россия", именно "мы обороняли Горького" автор и "Правда". Неужели хоть это-то неясно!.. Между прочим, за Маяковского пришлось бороться даже против "Правды", где была в 1993 напечатана юбилейная статья А.Михайлова, который объявил великого советского поэта провозвестником нынешней "революции духа", то бишь ельцинско-черномырдинской вакханалии. Так что подумайте, чего стоит Ваше хихиканье : "Да, совсем худо пришлось бы и Шолохову, и Маяковскому, и Горькому, не будь Бушина! Ну кто тогда бы их оборонил?" Так назовите, кто именно дрался тогда именно, в Девяносто третьем, оказавшемся пострашней, чем у Гюго, в пору самого бешеного разгула кремлевской гориллы, в дни, когда "Правда" спрятала свои ордена, как в Сорок первом при отступлении срывали свои "кубики", "шпалы" и "ромбы" иные из горьких моих односумов...

Однако вернемся к нашим стриженым баранам...Вот самое тяжкое Ваше обвинение: Бушин одним махом семерых убивахом, то есть "уничтожил" семь замечательных книг о Шолохове, а четырех авторов этих "серьёзных исследований" выразительно припечатал: "мракобес с калькулятором"(ст.375КН). Да еще "и самого Шолохова припечатал". Виктор Стефанович, ну как Вы можете.? Смотрите в книгу и видите смоковницу... Ведь именно так орудовали в Тридцать седьмом...У меня действительно в начале статьи перечислено семь книг, но о большинстве других упомянуто два-три раза, порой в невинно-комических эпизодах. Я не даю оценок книгам в целом. А уж "мракобесом с калькулятором" я и вовсе назвал только одного старого приятеля. Что до Шолохова, то , я действительно написал в одном месте о его "неискушенности в делах литературных", за что Вы и схватились. Но это же и есть искомое Вами шулерство или лжесвидетельство, ибо, во-первых, статья моя преисполнена самой горячей любви к писателю, в ней много слов высочайшей оценки его и как человека и как художника; а, во-вторых, я тут же пояснял, какие "дела" имею в виду: не литературное умение, не писательское мастерство, а зависть, интриганство посредственности, столь обильной в литературной среде, в подтверждение чего привел два высказывания классиков прошлого. Впрочем, всё это ясно и без моих пояснений, и без цитат. А Вы - "припечатал"... Так можно сказать, что и Пушкин припечатал царя Петра, поскольку назвал его памятник "горделивым истуканом". Да много примерчиков и посвежее. В стихотворении Пастернака о Сталине есть строки

А в те же дни на расстоянье

За древней каменной стеной

Живет не человек - деянье:

Поступок ростом с шар земной...

И вот широко известный в узких кругах критик Станислав Рассадин, подвизающийся ныне в "Новой газете", выхватил полтора словца и ликует: "Поэт сказал главное - "не человек". И это несмотря на то даже, что дальше в стихотворении есть строка:

Но он остался человеком...

Нет, вполне по заслугам Станислав Куняев в свое время у поликлиники Литфонда, дабы сразу можно было обратиться за помощью, залепил Рассадину затрещину. Вполне. Только лучше бы не за себя, а за Сталина и Пастернака... Виктор Стефанович, точно так же, как Рассадин шьет Пстернаку ненависть к Сталину, так и Вы шьете мне вражду к Шолохову, которого я будто бы "припечатал". Прием тот же самый. Один к одному... Другое дело, когда Петр Палиевский в своем отклике на мою статью написал: "Горький и Шолохов всё-таки разные, и ох, как". Вначале я не понял: ведь в моей статье и не говорится, что они одинаковые или похожие. Как художники они очень разные, непохожие. Я лишь говорил, что нет никого другого, кто так много сделал бы, как они, для помощи, поддержки и прямого спасения от смерти сотен, тысяч своих соотечественников, - и в этом они, конечно, схожи. Надо было бы еще добавить, что Горький с его двухклассным образованием и Шолохов с четырехклассным явили собой самое яркое и убедительное свидетельство глубинной талантливости русского народа, - и в этом они тоже схожи. Наконец, оба они самые знаменитые и прославленные русские писатели XX века, что опять-таки очень сближает их... Но П.Палиевский имел в виду не это, а вот какое мое утверждение: "Трудно поверить, что человек, который не понимает Горького да еще и глумится над ним, клевещет на него, может любить Шолохова". Это я сморозил. Художественные вкусы - дело слишком сложное и тонкое, не допускающее такой прямолинейности. Можно любить Лермонтова и быть равнодушным к Пушкину, любить Гюго и отрицать Вольтера и т.д. Однако замечу, что у меня сказано "трудно поверить". Трудно, но можно. И кроме того, я противопоставляю не любовь к одному писателю и нелюбовь к другому, а любовь и глумление, клевету. Думаю всё же, что при любви к Шолохову автор должен был бы воздержаться от выражения упомянутых темных страстей по отношению к Горькому, который немало сделал для младшего собрата. Впрочем, как отмечалось, в этой книге Л. Колодный и не позволил себе выпадов против Горького.