Генератор - [8]

В подворотне слышатся какие-то звуки – то ли рычание, то ли хрип.

– Все, пацаны, – бьет ладонью по прикладу автомата Пархоменко, – мелодрама закончилась, начался вестерн!

Некробы прут из подворотни. Их – сотни. Нечего и думать противостоять такой массе тварей. Бежим к воротам.

– Закрывай! – командует Боровиков. Мы с Галиуллиным смыкаем тяжелые створки.

– Где вход в подвал? – спрашивает у майора Пархоменко.

– За мной! – машет автоматом военком.

Неприятный сюрприз ожидает в фойе. Едва мы входим, как некробы бросаются на нас с лестницы. Я даю длинную очередь в упор, пули с омерзительным чавканьем пробивают плоть некробов, скалывая штукатурку на стенах. Другие тоже стреляют, но остановить атаку тварей мы не можем – и отступаем в коридор.

И тут до нас доносится отчаянный женский крик:

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!! Пожалуйста!

– Это Цыплакова, – говорит военком. – В комнате связи двойные железные двери.

– Где вход в подвал?! – дергает его за рукав Боровиков.

– Чтобы пройти, надо попасть на лестницу. В подвал – вниз, в узел связи – наверх.

– Ясно. Будем пробиваться. Сержант! – подполковник тычет грязным пальцем в сторону надвигающихся некробов. – Попробуй…

– У меня патронов осталось – полрожка, – сообщаю Боровикову. Он мрачнеет.

– Давайте в первый отдел, – предлагает военком. – Там тоже двери что надо. Отсидимся, подумаем, как быть.

И вздувая жилы на шее, вдруг орет так, что у меня закладывает уши:

– Зина!! Не выходи, слышишь! Ни в коем случае не выходи!

Голос майора раскатывается по всему зданию. Некробы в ответ поднимают жуткий вой. Спустя какое-то время сверху доносится:

– Я поняла! Поняла!

…Оббитая железом дверь и сваренная из ребристой арматуры решетка отделяют нас от коридора. Некробы бьются в металл, царапают его ногтями. Мы сидим на полу. Столами, стульями, двумя сейфами завалены окна. Там тоже есть решетки, но лучше подстраховаться. Некробы уже разбили стекла и теперь мы отчетливо слышим их хриплое ворчание. Все понимают, что положение наше аховое. В сущности, наша смерть – всего лишь дело времени. У нас нет еды, воды и мало патронов. К генератору не прорваться. Отважная девушка Зина Цыплакова тоже обречена.

Пархоменко, глотнув коньяка, передает бутылку по кругу, закуривает «беломорину» и смотрит на Боровикова.

– Слышь, дорогой товарищ подполковник, ты бы хоть рассказал нам напоследок, откуда вся эта дрянь?

Боровиков угрюмо сопит. Галиуллин подтягивает к себе автомат – ему явно не понравился фамильярный тон Пархоменко. Военком неожиданно поддерживает капитана:

– В самом деле, товарищ подполковник! Обидно умирать вот так, в неведении. Все равно мы никому ничего не расскажем.

Некробы рвут решетку. В дверь бьют чем-то тяжелым.

– Хрен с вами, – кивает Боровиков. – Дай-ка папиросу, капитан.

Он закуривает, выпускает в потолок струю сизого дыма и начинает говорить:

– Началось все в конце пятидесятых. Тогда повсюду целину пахали, ну, в свете решений партии и правительства по обеспечению продовольственной безопасности Союза. В общем, зацепили плугом древнее захоронение. Хазарское, что ли? Не помню. Там и оказалась эта ерунда. Активная протоплазма. При попадании в организм человека мгновенно перестраивает клеточную структуру. И все, ты уже не хомо сапиенс, а некроб. Некробиотическая форма жизни. Безмозглое – или ограниченно разумное, научники так и не разобрались – существо, у которого лишь одно желание: терзать все живое вокруг. Поначалу их мало было. Механизатор, ну, тот, которого первым заразило, добрался до полевого стана. А там бригада, четверо мужиков и девчонка-повариха. В общем, все они того… Отследили их на подходе к деревне, но остановить не смогли. Теперь там закрытая зона и институт по изучению некробов.

– А чего их изучать-то? Их сжигать надо. Этим, как его… напалмом, как американцы во Вьетнаме, – подает голос военком.

– Сжигать – это не наш метод, – усмехается Пархоменко. – Мы все должны поставить на службу победившему классу, так, товарищ подполковник?

– Так, капитан, – Боровиков щелчком отбрасывает окурок в угол.

– А какой от этих уродов прок? – спрашиваю я.

– Небось, не убиваемых солдат хотели сделать, – Пархоменко достает новую папиросу.

Боровиков с Галиуллиным переглядываются.

– Бери выше, капитан. Не солдат, а командиров. Бессмертных руководителей.

– Вечное Политбюро?! – смеется Пархоменко. – Кощеев, только без роковых яиц? Вот же ж вы мудаки, а!

Галиуллин вскидывает автомат.

– Товарищ подполковник!

– Оставь, старлей. Все, конец. Просрали мы нашу работу – и жизнь тоже. Капитан прав – мудаки. Эту заразу надо было под десять метров бетона загнать и подземным ядерным взрывом уничтожить. Надеюсь, те, кто придет убираться за нами, так и сделают. Если успеют. Если некробы не расползутся по всей стране. Эх, вызвать бы авиацию! Сидим тут, как вши подмышкой…

И тогда я встаю и поднимаю пулемет.

– Открывай, – приказываю военкому. – Ну, шементом! Хватит базарить. Будем прорываться к генератору.

Майор трясущимися руками отпирает замок. Я стволом распахиваю дверь и сквозь решетку разношу головы вцепившихся в арматуру некробов. Они лопаются, точно перезрелые арбузы. На лицо мне летят брызги, пороховую гарь перебивает острая гнилостная вонь.