Генералы российских смут - [11]

Оставшись один, Джон Донн бессильно опустился в кресло. Вероятно, имена, названные нагловатым соглядатаем, были известны ему, а тяжесть услышанного от Рика Януцци на исповеди оказалась невыносимой для него самого: камо грядеши, Америка?..

Из газет стало известно о последних словах Януцци. Они не воспринимались как предсмертная запись - просто пришедшая на ум мысль. Но для Джона эта запись открывала больше, чем способны были увидеть в ней следователи или журналисты, потому что это были слова, услышанные некогда Джоном Д онном от Иосифа Бродского: «Мудрых отличает то, чего они не делают». Преподобный Джон добавил от себя: «Я не желаю тебе мудрости, сын мой. Я желаю тебе мужества». И Рик Януцци воспроизвел их на своем сайте. На следующий день его убили.

Официальная версия о самоубийстве отпала сама собой, никто больше не настаивал на ней. Правда, легче не стало оттого, что молча отвергли лажную версию, не выдвигая никакой другой. И снова возник Бродский с его провидческой «парой башен»: «Но этот груз тебя не пустит ввысь, откуда этот мир - лишь пара башен да ленты рек, и где, при взгляде вниз, сей страшньай суд тебе совсем не страшен...»

Преподобный отец Джон раздумывал над тем, кто станет следующей жертвой. Без вежих усилий пришла и поселилась мысль о Кэтрин Грэм. Эта веселая вдова способна отшелушить от текущего процесса малейшую примесь имперской лжи. Свое кипучее негодование «имперским президентом» она разложила по попочкам в ките «Личная история» за которую получила Пулитцеровскую премию. Ни одна из ее историй не была личной - это история Америки. Как «пара башен» Бродского, которым не устоять.

Рик Януцци разговаривал с Кэтрин в день исповеди 2 апреля, объяснив причину, по какой он не может поступить, как мудрый человек, а сделает то, чего ожидали бы от мужественного, и Кэт наверняка поняла его. Прощаясь, Рик сказал: «Мы все уже не люди, Кэт. Мы - пеликаны в пустыне».

В июле умерла Кэтрин Грэм, а в декабре не стало Джона Донна. Бледная смерть шествовала за ними по пятам, принюхиваясь вислым, крючковатым носом к неизреченному слову: «Не та ль во тьме прикрыла взор рука, которая повсюду здесь маячит?.. Пусть мысль дика, но слишком уж высокий голос плачет. Не я рыдаю - плачешь ты, Джон Донн...»

Постскриптум к элегии

Ничто так не истощает здравый смысл, как неразгаданные тайны исторических катастроф. Но поверить в апреле или даже в июле 2001-го, что с 11 сентября начнет свой отсчет новая и позорная история Америки, было столь же невозможно, как и за день до манхэттенской трагедии.

Никто из действующих или бездействующих лиц не мог представить себе, что все начнется именно так, как оно началось. Большинство относительно посвященных предполагало за этими хитросплетениями исчезновений и смертей некую мистификацию, включающую в себя спасительную подмену одного понятия другим. Репортеры будут снимать для истории картину небывалого спектакля: «Война и мир на Манхэттене», и здесь возможны лишь отдельные неприятные случайности и производственные травмы, не предусмотренные сценарием.

Тех, кто уже твердо знал, хотя и тоже сомневался, что там будут взрываться, гореть и рушиться не картонные декорации Голливуда, настигала неслышная версия жизни - самоубийство. Или громкий арест с обвинением в государственной измене, как в случае с Хансеном или с Эрлом Питсом, или еще с кем-то рангом пониже, не удостоенным внимания прессы.

Кэтрин Грэм, расследовавшая на своем веку немало шпионских историй и политических провокаций, язвительно комментировала обвинительное заключение по делу Хансена, который якобы передавал резиденту КГБ секретную информацию. Он действительно направил письмо в двойном конверте резиденту российской разведки Черкашину, потому что пропал Сергей Третъяков, и он просто не знал, как иначе предупредить мир о том, что произойдет в Нью-Йорке и Вашингтоне не позднее сентября 2001-го, когда планировался угон от восьми до двенадцати гражданских самолетов. Письмо было отправлено по домашнему адресу сотрудника службы безопасности российского посольства 4 февраля 2001 года, и это стало роковой ошибкой Хансена. Письмо выкрал из почтового ящика бывший генерал КГБ Олег Калугин, ставший в Америке мелким филером.

Вероятно, в тексте содержалась неосторожная ссылка на источник информации - Рик Януцци, заместитель начальника отдела Национального совета по разведке. Калугин письмо аккуратно распечатал, чтобы убедиться - то ли приплыло в руки? Приплыло именно то. Сдав письмо хозяевам «Шпионских маршрутов», он не мог не понимать, что тем самым предает Америку. Впрочем, главным для него и в этом случае являлся не умозрительный предмет предательства, а его тариф.

Полнота американской трагедии настолько избыточна, что ее способны ощущать лишь мудрые проповедники, ведшие тесную дружбу с ясновидящими поэтами. Профессиональные разведчики не в счет. Как и профессиональные предатели. Мудрые проповедники сознают, что молчание вмещает больше слов, чем поток речи, но извлечь из немоты далекую истину способны только поэты. Бродский написал свою «Элегию» еще в 1963 году, и говорилось в ней отнюдь не о преподобном Джоне Донне, однако судьба перевернула скрижали и получилось именно о нем, который завещал Америке умирать вечной жизнью и жить вечной смертью.