Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин - [3]
И. В. Джугашвили, материалы полиции.
Между тем в России началась революция 1905–1907 годов. Для Джугашвили это были горячие деньки – он выступал на митингах, организовывал подпольные типографии, сколачивал отряды боевиков… Однако основной проблемой для молодого политического деятеля внезапно стала не деятельность царской политики, а… объединение партии. В условиях революционного кризиса лидеры большевистской и меньшевистской фракций решили отложить прежние теоретические споры на тему «Как и когда нам революцию начинать». Объединение усилий сулило победу, поэтому в 1906 г. в Стокгольме прошел так называемый объединительный съезд РСДРП, на котором единство партии было восстановлено. Но то, что было хорошо для партии в целом, для Джугашвили персонально стало катастрофой. Преобладание меньшевиков в Закавказье было подавляющим, поэтому в условиях совместных выборов его шансы были невелики. На том самом стокгольмском съезде Джугашвили стал единственным делегатом-большевиком от всего Закавказья. На следующий съезд (1907 г., Лондон) закавказским большевикам вообще не удалось провести ни одного делегата, и, для того чтобы отправить туда хотя бы Джугашвили, пришлось проводить специальные довыборы. Разумеется, такое унизительное положение делегата «на приставном стульчике» оскорбляло самолюбивого молодого человека. Впрочем, именно тогда, в последние годы первой российской революции, Иосиф сделал очень важный шаг вперед в партийной карьере. По пути на лондонский съезд он в Берлине впервые очно познакомился (переписывались они и раньше) с В. И. Лениным, являвшимся к тому моменту общепризнанным лидером большевиков и не без оснований претендовавшим на руководство всей объединенной РСДРП. Неизвестно, что именно обсуждали два большевика, но вскоре после возвращения Джугашвили в Тифлис там произошло громкое выступление – отряд боевиков под руководством Тер-Петросяна (более известного под партийной кличкой Камо) ограбил почту, похитив 250 тысяч рублей.
И. В. Сталин в 1913 г.
Тут следует сделать небольшое отступление. Всякая политическая деятельность требует денег, и революция тут не исключение. Поэтому революционеры всех мастей никогда не чурались пополнять партийную кассу в том числе и различными экспроприациями (на партийном жаргоне тех лет – «эксами»), а попросту говоря – грабежами. Однако с течением времени романтический флер экспроприаторов, которые грабят не просто так, а на партийные нужды, изрядно поблек, да и широким кругам общественности стало все труднее различать, где там кончается революционный «экс» и начинается уголовный налет в стиле Бени Крика. В результате революционных событий 1905–1907 годов царь был вынужден пойти на определенные уступки. В частности, в России был создан первый парламент – Государственная Дума. Конечно, можно спорить по поводу того, насколько были широки ее полномочия, но какой-никакой законодательный орган все же был создан. В свете выборов в Думу социал-демократам требовалось максимально дистанцироваться от имиджа бандитов с большой дороги, поэтому на лондонском съезде было решено практику «эксов» прекратить. И вот спустя несколько недель после принятия этого решения отряд Камо, находящийся под патронажем видного закавказского большевика Джугашвили, в нарушение резолюции съезда устраивает ограбление почты! Да какое – с пальбой, с убитыми и ранеными, с похищением грандиозной по тем временам суммы! Внутрипартийный скандал получился едва ли не более громкий, чем само ограбление. Разумеется, сейчас, спустя столетие, о подоплеке этих событий можно только догадываться. Видимо, Ленину требовалось наглядно продемонстрировать меньшевикам, что съезд – съездом, но выполнять большевики будут лишь те резолюции, которые их, большевиков, устраивают. А вы, господа меньшевики, можете и дальше во внутрипартийную демократию играть. И «чудесный грузин» (именно так Ленин отзывался о Джугашвили в переписке) дал Ленину отличную возможность такую демонстрацию независимости провести. Собственно говоря, именно с этого момента Джугашвили попадает «на особый счет» Ленину, входит в его кадровый резерв и попутно приобретает определенную известность в социал-демократических кругах за пределами Закавказья. Теперь он уже был не один из сотен делегатов откуда-то из глубинки, а «тот самый Джугашвили».
Впрочем, это все была работа на отдаленную перспективу. А пока… Скандал был грандиозен. Джугашвили пришлось покинуть Тифлис и перебраться в Баку. Впрочем, в этом были и свои плюсы – в плане индустриализации «столица русской нефти» далеко опережала полуаграрный Тифлис, а значит, и рабочая прослойка тут была намного гуще. Опираясь на местных большевиков, Джугашвили совершил практически невозможное – захватил руководство в бакинской социал-демократической организации. Однако не дремала и полиция. В 1908 г. Иосиф был арестован и отправлен в ссылку в Вологодскую губернию. Бежав из ссылки, он в 1909 г. вернулся в Баку, но в 1910 г. его снова арестовали и отправили обратно в Вологодскую губернию. На этот раз Иосиф предпочел досидеть срок до конца – до 1911 г. Следующие полтора года, до его последнего ареста в 1913 г., стали поистине звездным часом дореволюционной партийной карьеры Джугашвили. Он наконец вышел за рамки амплуа узко-регионального деятеля – теперь он выполнял партийные поручения по всей России, а в 1912 г. он вошел в состав Центрального комитета (ЦК) большевистской партии. Характерно, что в тот же год он взял себе партийный псевдоним, который настолько срастется впоследствии с его личностью, что спустя много лет мы будем звать этого человека не по фамилии, а по партийной кличке. В 1912 г. Джугашвили стал Сталиным. Отныне и навсегда. А спустя несколько месяцев, в 1913 г., Сталин был схвачен полицией и отправлен на четыре года в Сибирь, в Туруханский край. Эти четыре года очень тяжело дались Сталину. На сей раз надежд на успешный побег практически не было. Приставленные к ссыльным надзиратели особо не лютовали, относясь к своим обязанностям спустя рукава (много позже Сталин направил в туруханский сельсовет письмо, в котором просил не преследовать следивших за ним надзирателей, признавая, что никакой травли ссыльных с их стороны не было), но природа Приполярья сама по себе делала побег делом безнадежным. Хотя материально, как следует из документов, он не слишком страдал, Сталин был практически полностью отрезан от всякой интеллектуальной деятельности. Все реже приходили денежные переводы от друзей и партийных товарищей, все глубже он погружался в трясину сугубо растительного существования. Вероятно, это было время мучительного размышления: на что прошла жизнь? Чего добился? Что ждет тридцативосьмилетнего ссыльного после освобождения? Тут было о чем подумать. Но наступил 1917 г., и сонное забвение туруханской ссылки кончилось как кошмарный сон.
