Генеральная репетиция - [47]
Чернышев. Да. День Победы.
Вольф. Большой праздник.
Чернышев достает спрятанную Таней бутылку коньяку, две чистых рюмки.
Чернышев. Хотите?
Вольф (помолчав). А вы знаете что — с удовольствием!
Чернышев (наливает коньяк в рюмки). Ну, ладно. Выпьем. Помянем. Помолчим.
Вольф и Чернышев, не чокаясь, пьют. Молчание.
Вольф (внезапно). Хороший мальчик.
Чернышев. Трудный.
Вольф. А разве бывают легкие?! Главное, чтоб и ему не свела скулы оскомина.
Чернышев. В каком смысле?
Вольф. В Священном Писании сказано — «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»!.. Закон возмездия! (Снова помолчал, размял в пальцах папиросу, зажег спичку, закурил.) Под старость мне все чаще и чаще вспоминается детство, местечко, где я родился, и лохматые местечковые мудрецы — те самые, что с утра и до ночи вбивали этот закон в наши ребячьи головы! (Грозным движением поднял тяжелую руку.) Помните всегда, ты чернявенький, и ты — рыжий, ты — конопатый, и ты — быстроглазый, помните и не забывайте, что на вас лежат грехи отцов ваших, дедов ваших и прадедов… И сколько бы ни молились вы и ни каялись — будут дни ваши безрадостными и долгими, а ночи — душными и короткими — и все потому, что отцы ели кислый виноград, а у вас, детей, на зубах оскомина… Знаете, Иван Кузьмич, я пролетел сейчас через всю страну — из Магадана в Москву… Может быть, некоторым я казался немножко сумасшедшим — но и в пути, и здесь — я хожу и заглядываю в лица молодым… Мне, понимаете, хочется убедиться, что они уже есть, что они существуют — эти молодые с добрыми глазами и добрым сердцем, которые только добрые дела, только подвиги их отцов и старших братьев принимают в наследство!..
Чернышев. Видите ли, Мейер Миронович… Кстати, я ведь не очень-то в курсе — как это у вас получилось с Давидом? Как у вас началась переписка?
Вольф. Сначала — когда мне уже было можно — я написал в Тульчин, Абраму Ильичу. Но открытка вернулась обратно с пометкой — «за ненахождением адресата»… Тогда я запросил через Московский адресный стол — так мне посоветовали умные люди — адрес Давида Шварца! (Улыбается.) Конечно, я имел в виду другого Давида — но ответил мне этот…
Чернышев (встал, прошелся по комнате, остановился). Вы сказали — добрые дела?! (В упор взглянул на Вольфа.) А заблуждения? Преступления? Ошибки?.. Нет, нет, погодите, дайте мне договорить! Вчера мне вернули мой партийный билет! И вот я шел из райкома и так же, как и вы, заглядывал в глаза встречным… Когда-то я воевал на Гражданской, потом учился, был секретарем партийного бюро Консерватории, начальником санитарного поезда, комиссаром в госпитале… Работал в Минздраве… После пятьдесят второго мне пришлось, как говорится, переквалифицироваться в управдомы… И вот я шел из райкома и думал… (Снова зашагал по комнате.)… Нет, Мейер Миронович, не так-то все просто!.. И они, эти молодые, они обязаны знать не только о наших подвигах… Мы сейчас много говорим о нравственности. Нравственность начинается с правды! (Поглядел на портрет старшего Давида.) Вот ему когда-то на один его вопрос я ответил трусливо и подло — разберутся! Понимаете?! Не я разберусь, не мы разберемся — а они, там — разберутся! И я знаю, Тане нелегко с этим мальчишкой, но мне нравится… Мне, чёрт побери, нравится, что он хочет и пытается до всего дойти сам… Пришло видно такое время время — задавать вопросы и время на них отвечать!..
Возвращается Давид. Он прижимает к груди проекционный фонарь и жестяную коробку с диапозитивами.
Давид (отдуваясь). Извините!
Вольф. Что это у тебя?
Давид. Это?.. Вы понимаете — у нас есть кружок, астрономический… Он объединяет сразу несколько школ… Там даже из десятых классов есть ребята… И вот моему другу — Вовке Седельникову и мне — нам поручили доклад «Есть ли жизнь на Марсе?»… И вот — Вовка достал проекционный фонарь и диапозитивы — к нашему докладу…
Вольф. Очень интересно, очень!
Давид (с надеждой). Может, хотите поглядеть?
Вольф (помолчав, с грустной улыбкой). А почтовые открытки ты, случайно, не собираешь?
Давид (удивленно). Нет. А что?
Вольф. Ничего, ничего… Ты просто так спросил — таким голосом и с такой интонацией, что я невольно вспомнил… Ну, неважно! (Оглянулся на Чернышева.) Думаю, что мы с Иваном Кузьмичом с удовольствием послушаем твой доклад! Правда, Иван Кузьмич?
Чернышев. Разумеется.
Давид (засуетился). Тогда так… Тогда вы, Мейер Миронович, садитесь к дяде Ване на диван, а я… Минутку!
Вольф пересаживается к Чернышеву на диван. Давид ставит фонарь на круглый столик, принимается ввинчивать лампочку.
Чернышев (подождав). Ну, как? Будет кино или не будет кина?
Давид. Сейчас, сейчас! (Ввернул лампочку, щелкнул крышкой фонаря.) Так… Ну, я могу начинать!
Чернышев. Внимание!.. Внимание!..
Давид включает проекционный фонарь. На противоположной дивану стене, возле двери в соседнюю комнату, появляется желтый прямоугольник света и в нем надпись:
— ЗЕМЛЯ — КОЛЫБЕЛЬ РАЗУМА, НО НЕЛЬЗЯ ВЕЧНО ЖИТЬ В КОЛЫБЕЛИ!
Вольф (одобрительно). Совсем, между прочим, неглупо сказано!
Давид (тоном лектора). Эти слова принадлежат великому русскому ученому, отцу звездоплавания, Константину Эдуардовичу Циолковскому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Незавершенный роман «Блошиный рынок», который сам Галич называл «плутовским романом», был написан в эмиграции, в 1976 — 1977 годах. Первая часть опубликована в журнале «Время и мы» (№№ 24-25. 1977-1978 гг.).Судьба второй части неизвестна.В образе главного героя Семена Яновича Таратуты — одесского интеллигента — нетрудно заметить черты самого автора, а в его высказываниях — авторские мысли, поэтому справедливее будет сказать, что этот герой выведен с самоиронией.Один из эпизодов перекликается с тем, что произошло в жизни Галича: перед отъездом он должен был выплатить внушительную сумму за свою кооперативную квартиру в писательском доме, но когда власти вызвали его «на ковер» 17 июня 1974 года и предъявили ультиматум «эмиграция — лагерь», то сами же и внесли за него требуемую сумму, только чтобы Галич поскорее убрался из страны. .
Этот сборник – четвертая книжка стихов и поэм Александра Галича, вышедшая в издательстве «Посев». Сборник объединил все, издававшееся ранее, а также новые стихи, написанные Галичем незадолго до смерти. Тонкая книжка – итог, смысл, суть всей жизни поэта. «И вот она, эта книжка, – не в будущем, в этом веке!» Но какая это емкая книжка! В ней спрессована вся судьба нашего «поколения обреченных», наши боль и гнев, надежда и отчаянье, злая ирония и торжествующий смех, наша радость духовного раскрепощения.Настоящего поэта не надо растолковывать, его надо слушать.
Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.
В третий номер журнала «Глагол» вошли публицистические выступления известного советского поэта, прозаика и драматурга Александра Галича. Основу составили его выступления по радиостанции «Свобода» в 1974—1977-х годах. В издание включены также интервью с писателем, подписанные им открытые письма, стихи, написанные автором в разные годы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.