Генерал Юденич - [56]

Юденич имел прямое отношение и к формированию грузинских добровольческих дружин — Кутаисской и Тифлисской. Они были сведены в Грузинский стрелковый батальон, который со временем развернули в одноимённый полк.

Во всех местах русские войска, если могли, то решительно наступали. Если им приходилось сдерживать натиск превосходящих сил неприятеля, то они пытались контратаковывать турок.

Такое приказание им было дано из армейского штаба. Его начальник с началом боевых действий стал напоминать шахматного гроссмейстера, колдующего над оперативной картой, как над шахматной доской. Юденич старался уже в самом начале противоборства на границе поставить оперативное управление войсками на должную высоту. От этого во многом зависел успех проведения предстоящих армейских наступательных операций.

Всё же первые несколько дней войны дали некоторый тактический выигрыш русской армии. Эрзерумский отряд, сформированный из подходивших к границе частей 1-го Кавказского корпуса, углубился на 20-30 километров по ту сторону государственной границы. Эрзерумцы решительной ночной атакой заняли высоты в окрестностях города Алашкерт. Особенно значимым оказалось взятие «Рыжой горы»: здесь туркам с боем пришлось отступить.

На этом Кавказский фронт замер. С приходом в конце ноября суровой зимы с её многочисленными снежными бурями и обильными снегопадами дороги и тропы в горах сделались почти непроходимыми. О каких-то наступательных операциях с задействованием многих тысяч людей и десятков артиллерийских орудий сторонам не приходилось и думать.

Зато на всём протяжении линии фронта постоянно происходили жаркие стычки разведывательных отрядов, как правило, в одну-две сотни человек. Это свидетельствовало только об одном — и Гасан Иззет-паша, и Юденич бдительно стерегли друг друга.

Великого князя Николая Николаевича-Младшего, как верховного главнокомандующего России, такие действия на Кавказе пока вполне устраивали. По крайней мере, из Тифлиса не требовали подкреплений и все подготовленные резервы из Сибири и Туркестана шли на усиление Восточного или Русского фронта, где не утихали бои с германцами и австро-венграми.

Однако такое начало боевых действий на Кавказе явно не устраивало Стамбул и германскую военную миссию. Последнюю из Берлина постоянно подталкивали требованиями активизировать действия с тем, чтобы Россия оттянула с Восточного фронта как можно больше войск против Турции.

События на Кавказе развивались стремительно. 3 декабря в командование 3-й турецкой армией вступает военный министр султана-калифа Решада Мехмеда V мушир — маршал Энвер-паша.

Первое сведение о смене командующего неприятельской армией в штабе Кавказской армии было получено от пленных. Затем пришло официальное подтверждение из Могилёва, из Ставки Верховного Главнокомандующего. Появление опытного Энвера-паши в Эрзеруме сильно насторожило Юденича.

От имени командующего Отдельной Кавказской армии генерала Воронцова-Дашкова он отдал приказание всем дивизиям, бригадам и отдельным полкам активизировать разведку, усилить дежурство в штабах и на линиях связи, боевое охранение на передовой, привести в готовность корпусные и армейские резервы, провести ряд мероприятий по инженерному оборудованию занимаемых позиций.

To, что сам военный министр Турции появился на Кавказском, а не на Месопотамском или Палестинском фронте, говорило о многом. И в первую очередь о том, что неприятель в скором времени предпримет большую наступательную операцию.

Было отчего тревожиться начальнику армейского штаба. В досье его разведывательного отдела Энвер-паша характеризовался как опытный военачальник, выдвинувшийся в ходе Первой и Второй Балканских войн[8]. Его отличали решительность и настойчивость, большой авторитет среди Офицерского состава турецкой армии. Мушир был почитаем среди нижних чинов, прежде всего потому, что он происходил из бедной семьи.

С получением известий о появлении военного министра Турции во главе 3-й султанской армии у Юденича состоялся разговор с графом Воронцовым-Дашковым и генералом Мышлаевским:

   — Ваше превосходительство, информация об Энвер-паше, полученная от пленных, подтверждена шифрованной телеграммой из Ставки.

   — Что ж, Николай Николаевич, я слышал об этом человеке. А что у вас есть о нём?

   — Тридцать три года. Окончил Академию Генерального штаба в Константинополе. Член руководства партии младотурок.

   — Значит, он был в числе тех, кто организовал заговор против султана Абдул-Гамида Второго в 1909 году?

   — Да, он был одним из организаторов заговора вместе с Махмуд-Шевкет-пашой и Ниазим-беем. А в январе 1913 года произвёл военный переворот и сверг кабинет министров Киамиля-паши, настроившегося в ходе Балканских войн на мирное решение спорных вопросов с соседями Турции.

   — Каковы, по вашим данным, его политические взгляды?

   — Он на сегодняшний день один из идеологов панисламизма.

О панисламизме и Воронцов-Дашков, и Юденич были наслышаны много. Им было хорошо известно, что Энвер-паша строил уже не первый год планы создания великого «Туранского государства». В него должны были войти территории от Суэцкого канала до Казани, от Самарканда до Балканского города Адрианополя. Естественно, под его, Энвера, главенством.