Генерал Власов - [29]
Это произошло в связи с общим отступлением немецких войск к Днепру. Большая часть бригады — свыше пятидесяти тысяч человек[83] — приняли участие в отступлении и по его завершении были размешены в районе г. Лепель. Именно здесь после того, как сделались известными планы немецкого руководства, начался процесс деморализации.[84]
Поездка в Локоть не включалась в планы маршрута поездки Власова, поскольку данный регион не находился под юрисдикцией Шенкендорфа. Тем не менее турне Власова укрепило его уверенность в том, что объединенное руководство, последовательная политическая линия и — что особенно важно — полная свобода действий смогут преобразовать потенциал желания людей сотрудничать в мощное освободительное движение.
Власов завершил поездку посещением четырех батальонов добровольцев, созданных вместо РННА после того, как Клюге приказал расформировать часть.[85] Личный состав их был уже готов похоронить свои мечты о большой Русской освободительной армии, однако появление Власова — в само существование которого они уже почти перестали верить — вновь всколыхнуло в них надежду. Его приезд произвел глубочайшее впечатление на бойцов, и батальоны остались верны своим идеалам до самого конца.[86]
Фельдмаршал фон Клюге принял Власова перед отъездом последнего в Берлин. Хотя и куда более сдержанный, чем Шенкендорф, Клюге без предвзятости выслушал Власова, обсудил с ним цели предприятия и обещал оказать всю зависевшую от него поддержку. Поездка Власова не оставила равнодушными не только население и части добровольцев, но также и военные, и гражданские власти. Теперь очень и очень многие осознавали, сколь крупным политическим козырем являлся Власов, но, как верно отмечал фельдмаршал Кюхлер, миссия Власова была обречена на провал, если только немцы немедленно не выработают и не обнародуют четкие и ясные директивы в отношении России. Лицманн, генеральный комиссар Эстонии, призывал к усилению взаимодействия с враждебными большевизму слоями населения, которым следовало прямо сказать о том, какое будущее им уготовано. Лицманн являлся одним из идеалистов, которого постигло глубокое разочарование тем, какие формы принял национал-социализм при Гитлере. «Господь свидетель, что и я и мой отец верили совсем в иное, когда вступали в партию», — признался он доктору Керстену, врачу Гиммлера.[87] И даже Геббельс писал в дневниках: «Восточное министерство положило Власова под сукно. Это демонстрирует удивительную нехватку [политического] чутья со стороны наших центральных берлинских властей».[88]
Должностные лица различных автономных русских администраций тоже составляли отчеты и рапорты. Среди них были глава Островского округа Аксенов, профессор Сошальский, а также возглавлявший Почепский район Павлов, который писал следующее:
«Непонятно, какую опасность может усматривать для себя немецкое руководство в создании оппозиционного правительства. Такой режим мог бы принять на себя функции обеспечения административного управления на оккупированных территориях и создание армии, которая стала бы плечом к плечу с немцами сражаться за окончательное уничтожение большевизма. Русское правительство необходимо для того, чтобы убедить русский народ в том, что немецкая армия явилась не завоевывать страну, а освобождать ее от большевизма. Не стоит забывать о том, что большинство русского народа не желало воевать с немцами, и о том, что в начале войны оружие складывали целые части. Немцы допускают ошибку, обращаясь с такими пленными, как с врагами. Если русским солдатам показать, что с ними не будут поступать так, как поступали на первых этапах войны, и что существуют русские власти, способные защитить их, они будут сдаваться так же, как и раньше».[89]
Никто их всех этих официальных лиц даже не осознавал, что порабощение славянских «недочеловеков» являлось неотъемлемой частью национал-социалистического плана господства.
По возвращении в Берлин в середине марта Власов написал рапорт, в котором почти с мольбой отчаяния подчеркивал то, как сильно изменились настроения населения, и то, что перемены эти произошли вследствие слепоты и ошибок немцев; то, как все сильнее распространялись опасения в отношении того, что немцы стремятся не к освобождению, а к уничтожению русской государственности и порабощению русского народа; то, как умелая пропаганда Сталина подхлестывает эти страхи; он говорил, что теперь самое время — и, возможно, это последняя возможность — изменить политику. Сегодня еще возможно заручиться поддержкой большинства населения — завтра шанс будет окончательно упущен.
Подполковник Шубут, сопровождавший Власова в ходе поездки, тоже написал отчет, который, как он надеялся, дойдет до Гитлера. В основном он просил принять те же меры, к которым призывал и Власов, но добавлял:
