Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - [18]
Минута была серьезная, и турки сдались, подписав договор. Я стоял на пригорке, с которого виден был выезд из Сан-Стефано. Показался экипаж вскачь, граф Игнатьев, стоя в нем, высоко держал подписанный документ.
Лично мое чувство было далеко не радостное. Сознавалось, что дело нам испортила «англичанка», как всегда пожинающая плоды там, где она их не сеяла. И не я один был огорчен таким окончанием; чуткое сердце главнокомандующего это понимало, и после «парада», вместо «атаки», чинам свиты и штаба разрешено было проехать в Константинополь, но вернуться непременно в тот же день в Сан-Стефано.
Мы все этим воспользовались, но к вечеру вернулись домой. После того, во время приготовлений к отправке войск в Россию, нам разрешили бывать в Константинополе лишь в штатском.
Во время одной такой поездки я посетил Аи-Софию. Она была набита беженцами, среди которых было довольно много больных черной оспой.
Несмотря на то что у меня была сделана предохранительная прививка, я после того заболел оспой. Лечения особенного не требовалось, надо было отлежаться и никого не принимать. Лежа в походной постели, я испытал землетрясение, причем меня раза три подтолкнуло с одной стороны на другую. С комода попадали на пол апельсины, окна и двери отворились, вся деревянная дача скрипела.
Я предназначен был к эвакуации и ожидал уведомления о времени отправления. Между тем в одну ночь мне облегчили ликвидацию имущества добрые люди, стащившие моих лошадей и повозку.
Наконец, с сильными еще следами оспы на лице, я погрузился на санитарный транспорт «Буг» для следования в Николаев. Двое суток пробыли мы в Черном море, в Николаеве нас ждал санитарный поезд для эвакуации в глубь России.
В этом поезде я доехал только до Харькова. Для дальнейшего следования в Петербург мне предоставлено было купе второго класса.
В петербургском комендантском управлении мне заявили, что я на следующий день должен представиться государю, так как последовало высочайшее повеление прибывающим георгиевским кавалерам немедленно являться в Царское Село.
На заявление, что мое обмундирование требует обновления, последовал успокоительный ответ, что его величество указал этого не стесняться. На следующий день я и явился в Царскосельский дворец, где оказался большой прием генералов в парадной форме, в лентах и орденах, в мундирах с иголочки.
Меня, конечно, это стесняло, и я поскорее пробрался в самый конец зала, чтобы стать на левом фланге как самый младший среди блестящего генералитета.
Были, конечно, также и мои знакомые, но никто, видя меня в таком облачении, ко мне не подошел.
Дежурный генерал-адъютант предупредил, что государь сейчас выйдет, и все стали на свои места по старшинству.
Открылась дверь, и вошел Александр II, в белом кителе и с папиросой в руке. Вся длинная шеренга отвесила его величеству поклон. Государь остановился, окинул всех своим взором; должно быть, я очень уж выделялся, словно пятно на этой звездной ленте, потому что он направился прямо ко мне, обнял меня, прослезился, говоря слегка картаво: «Бедные вы мои, сколько вы там выстрадали. Ну, отдохни теперь, поправляйся, мне такие самоотверженные, верные люди нужны».
Затем его величество прошел к правому флангу и обошел представляющихся генералов. Дойдя до меня, он еще раз подал мне руку и благодарил за службу.
Государь ушел, и, когда закрылась дверь, сколько знакомых у меня нашлось! Были даже и знакомые незнакомцы, с которыми я не имел даже удовольствия когда-нибудь говорить. Но радость эта скоро сменилась большим огорчением: я заболел, как потом оказалось, сыпным тифом. Все доктора были еще на войне. На Гороховой удалось отыскать двух молодых врачей, только что окончивших университет и поэтому не рисковавших практиковать в одиночку.
Таким «консилиумом» они явились ко мне, совершенно правильно поставили диагноз и лечили меня очень внимательно и добросовестно.
Но когда термометр показал максимум – 42º, они заявили, что больше им делать нечего. Это была единственная их ошибка, так как кризис миновал и дело пошло у меня на выздоровление.
Часть третья. Теория и служебная практика (1877–1902)
Глава VIII. На учебном поприще (1878–1884)
В то время как я еще лежал больной тифом, ко мне приехал генерал Драгомиров, чтобы предложить мне место правителя дел Николаевской академии Генерального штаба.
Соответственно опыту, вынесенному корпусом офицеров Генерального штаба, заслуживших прекрасную репутацию в последнюю войну, предстояло расширение академии. Начальником этого высшего военно-учебного заведения был назначен раненный на Шипкинском перевале генерал Драгомиров, имеющий немалый боевой опыт.
Его назначение указывало на предстоявшую тогда определенную программу.
Как только здоровье мое восстановилось, я явился к своему новому начальнику и переехал в здание академии. Кроме текущих дел, отнимавших довольно много времени, я продолжал чтение лекций, прерванных войной, в Николаевском кавалерийском училище, и, кроме того, пришлось взять на себя преподавание тактики в старшем классе Пажеского его величества корпуса.
Одно время мне пришлось руководить занятиями по тактике и в Михайловском артиллерийском училище. Кроме того, Драгомиров поручил мне, в дополнение к его лекциям великому князю Павлу Александровичу, проштудировать с его высочеством некоторые разделы.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Нет ничего страшнее на свете, чем братоубийственная война. Россия пережила этот ужас в начале ХХ века. В советское время эта война романтизировалась и героизировалась. Страшное лицо этой войны прикрывалось поэтической пудрой о «комиссарах в пыльных шлемах». Две повести, написанные совершенно разными людьми: классиком русской литературы Александром Куприным и командиром Дроздовской дивизии Белой армии Антоном Туркулом показывают Гражданскую войну без прикрас, какой вы еще ее не видели. Бои, слезы горя и слезы радости, подвиги русских офицеров и предательство союзников.Повести «Купол Святого Исаакия Далматского» и «Дроздовцы в огне» — вероятно, лучшие произведения о Гражданской войне.
В феврале 1917 года российское государство было уничтожено в результате государственного переворота. Государь Николай II был предан, арестован заговорщиками и отстранен от власти. А дальше началась трагедия… Одним из тех, кто описал дальнейшие и предшествующие события, был Василий Витальевич Шульгин (1878–1976). Он был одним из лидеров русских националистов, депутатом Государственной Думы, противником либералов и революционеров. Но страшная правда истории такова: именно он вместе с лидером либералов-октябристов Гучковым принимал отречение царя в феврале 1917 года.
Сегодня, когда речь заходит о Российской империи накануне 1917 года, почти всегда всплывает тема «бездарных генералов», «прогнившего режима», «безвольного царя», «финансовой зависимости от Запада» и т. п. Поток клише об отсталой «царской и самодержавной» России шел не только от большевиков, стремившихся очернить ненавистный режим, но и от представителей белого движения, а также от «западных партнеров». Информационная война придумана не сегодня, и даже не в ХХ веке. Только в прежние времена роль Интернета выполняли газеты и слухи.
Уважаемые читатели. По вашей просьбе мы с издательством «Питер» решили сделать серию книг, посвящённых геополитике и месту России в современном мире. В этой книге собраны статьи и выступления Сталина. Почему? Сталин сегодня является одной из наиболее востребованных политических фигур. Интерес к нему не снижается, а, напротив, растёт. Многие его высказывания звучат на удивление актуально. Однако историки и политики относятся к Сталину по-разному. Но что может быть лучше, чем сам первоисточник? Во время написания книги «Сталин.