Генерал, рожденный революцией - [115]

Наступила тишина, которую, к счастью для обоих генералов, нарушил адъютант Балуева, вернувшийся из кабинета.

—Господин главнокомандующий просит вас к себе, господин подполковник, — сказал он.

Каменщиков еще раз кивнул Полукарову — мол, не робей — и вошел в кабинет. Там он увидел стоявшего у стола генерала Вальтера. «Ну, этот, конечно, пытался отговорить Балуева, — подумал он. — Удалось ли?»

— Я вас слушаю, господин подполковник, — устало произнес Балуев.

— Военно-революционный комитет Западного фронта назначил меня на должность главнокомандующего армиями Западного фронта, господин генерал, — сообщил Каменщиков. — Вот соответствующий мандат.

Балуев на минуту прикрыл глаза, словно его одолела дремота. На самом же деле он думал о бесславнейшем периоде своего командования полуторамиллионной армией на важнейшем из русских фронтов. И вот об этом, еще более бесславном, конце, когда вынужден сдать должность какому-то безвестному подполковнику по приказу самочинно возникшего органа с каким-то прапорщиком во главе. Но он тут же снова вспомнил, что как раз в это время другой прапорщик направляется из Питера в Могилев, чтобы занять пост верховного главнокомандующего вооруженными силами России, и решил, что его собственная участь, пожалуй, еще не столь тяжела. Он открыл глаза и произнес:

— Садитесь, подполковник. Сейчас я напишу приказ о сдаче вам должности главнокомандующего.

Но тут генерал Вальтер хриплым от волнения голосом прокаркал:

— Подполковник Каменщиков, я заявляю вам, что тотчас же после сдачи вам должности его высокопревосходительством генералом Балуевым я также ухожу с поста начальника штаба фронта!

— А мы не задерживаем тех, кто не желает работать с нами и добровольно сдает свою должность, генерал Вальтер. Предлагаю вам сдать должность генерал-квартирмейстеру.

Балуев многозначительно посмотрел на Вальтера, словно хотел сказать: «Ну, получили?..» Тот, круто повернувшись, вышел из кабинета.

А Балуев, взяв со стопки на столе лист бумаги, начал писать текст приказа четкими, похожими на печатные буквами:

«ПРИКАЗ № 2263

от 12 ноября 1917 года. Минск

По постановлению Военно-революционного комитета гор. Минска я отстранен от должности главнокомандующего Западным фронтом и вместо меня Комитетом назначен подполковник Каменщиков.

Генерал-лейтенант от инфантерии Балуев»,

Каменщиков, взяв из той же стопки еще один лист, написал:

«ПРИКАЗ № 1

от 12 ноября 1917 года. Минск

По уполномочию Военно-революционного комитета Западного фронта и области и от имени правительства Народных Комиссаров сегодня вступил в исполнение обязанностей Временного главнокомандующего Западным фронтом.

Каменщиков».

Генерал взял его приказ, прочитал, невольно усмехнулся, видимо заметив, сколь по-разному при всей своей краткости освещают факты эти два документа, и, взяв колокольчик, позвонил.

В кабинет вошел адъютант.

— Возьмите, голубчик, эти приказы — мой и господина подполковника — и немедленно передайте по телеграфу по всем армиям.

Когда адъютант молча вышел, Балуев посмотрел на Каменщикова.

— Кажется все, господин главнокомандующий?

— В смысле сдачи и приема дел, — все, господин генерал, — ответил Каменщиков. — Остается сообщить вам, что отныне вы в Минске оставаться не можете. Поэтому, но поручению военно-революционного комитета, предлагаю вам в сопровождении нашего эмиссара выехать в Петроград, в распоряжение Совета Народных Комиссаров.

Генерал вскинул голову, и впервые в его глазах появился испуг.

— Вы хотите... арестовать меня?

— Нет, генерал. Но, учитывая обстановку, предлагаем вам выехать в Петроград, — поспешил успокоить его Каменщиков. — Оттуда, я полагаю, вы сможете свободно ехать, куда пожелаете. — Чтобы вполне успокоить его, Каменщиков добавил доверительно: — Военно-революционный комитет постановил не арестовывать тех, кто добровольно сдает свою должность, а вы сдали командование добровольно. И вообще военно-революционный комитет склонен вести здесь дела по возможности без применения насилия... во всяком случае, до тех пор, пока нас не принудят к этому.

Балуев кивнул в знак того, что он это заметил и ценит, затем произнес:

— Я прошу передать товарищу Мясникову, — он впервые употребил это слово — «товарищ», — мою просьбу, чтобы мне разрешили выехать в Москву, а не в Петроград... Я уже дал честное слово офицера и готов повторить его, что в настоящий момент не стану на сторону ваших противников.

Эти слова — «в настоящий момент» — прозвучали несколько двусмысленно. Но Каменщиков еще не мог представить, что же произойдет в недалеком будущем в жизни России, поэтому счел, что гадать не имеет смысла. Он подошел к двери и, выглянув в приемную, увидел, что там уже никого нет, кроме Полукарова. Пригласив его в кабинет, он сказал:

— Я прошу вас, товарищ Полукаров, отправиться в военно-революционный комитет и поставить вопрос о разрешении генералу Балуеву, согласно его просьбе, выехать не в Петроград, а в Москву. Передайте также, что я лично не возражаю, чтобы эта его просьба была удовлетворена.

Полукаров с любопытством посмотрел на него, на взволнованного генерала и молча ушел.

— Благодарю вас, подполковник, — Балуев отвесил поклон. — Вы мне разрешите уйти?