Генерал медицинской службы - [2]
Вершинин покачал головой.
— Не совсем так, коллега. К сожалению, живая противочумная вакцина, изготовленная из некоторых эталонов штамма[1] чумного микроба ЕВ, не каждый раз дает должный эпидемиологический эффект. Я наблюдал это, будучи на вспышках чумы в странах Центральной и Юго-Восточной Азии… Так что, мой друг, следует работать и работать, не покладая рук!
— Да, понимаю, — отозвался Лавров.
Вершинин в раздумье глядел на подопытных обезьян. Он хорошо знал, что делается в мире. Хотя в Советском Союзе давно нет чумы (вопрос о ее полном уничтожении был поставлен сразу после Великой Октябрьской социалистической революции), однако в азиатских странах все еще бушуют чумные и холерные эпидемии, даже оспа еще жива.
Особо опасные инфекции бушуют рядом с нашими восточными границами. Но и не только там… Как стало известно, некоторые фашистские ученые и пропагандисты вынашивают бредовую идею бактериологической войны… Ввергнуть человечество в такую, катастрофу! Не предчувствие ли близкого конца толкает фашистов на преступление?..
— Ну, ладно, — встрепенулся, взглянув на часы, Вершинин. — Лаборанты и препараторы уже в секционной. Пойдемте, Игорь Александрович.
Переступив порог вскрывочной, профессор окинул зорким взглядом каменные секционные столы, бутыли с раствором сулемы и хлорамина, задержался взглядом на холодно поблескивающем инструменте. Препараторы внесли погибших обезьян. Привычным движением Вершинин вскрыл первую, извлек внутренности. Вставший рядом Лавров провел предметным стеклом по разрезу печени, по разрезу селезенки и легких и сразу зафиксировал волнистые мазки в ацетоне.
Санитары тем временем внесли чашки Петри с агаром и большую стеклянную банку, внутри которой суетились пестрые морские свинки. Сделав посевы на питательную среду и заразив морских свинок, Вершинин аккуратно обмыл перчатки в растворе сулемы.
— Все, — сказал он Лаврову.
Вернувшись в санпропускник, врачи молча переоделись, прошли в душевую, и, встретив их, Кузьмич не мог удержаться от шутки:
— Вот теперь вы как ангелы! Ни одной бактерии на вас не осталось.
— Как ангелы? — Вершинин рассмеялся.
Значит, хорошо поработал, — отметил про себя Кузьмич. — Наш профессор после удачной работы всегда вот таким становится…
В институтском саду стояла тишина. Только ветерок, пробегая меж ветвей, чуть шелестел листьями.
— Игорь Александрович, — улыбнулся Вершинин, — а чего это вы явились сегодня в институт ни свет ни заря?
— А почему вы пришли так рано?
Они рассмеялись, достали папиросы. Закурили, каждый думая о своем…
То, что в Советском Союзе хорошо налажена противоэпидемическая служба, создана широкая сеть научно-исследовательских противочумных институтов и пунктов-лабораторий, налажено в больших масштабах производство вакцин и сывороток для защиты населения и армии, профессор Вершинин знал лучше, чем какой-либо другой ученый нашей страны; ведь он не только руководил научно-исследовательским институтом, где разрабатывались методы противобактериологической защиты, но и был одним из главных консультантов Красной Армии по медицинским вопросам. Его волновала сейчас новая проблема — внедрение в практику микробиологии ускоренных методов обнаружения болезнетворных микробов.
На миг он представил себе бактериологическую атаку… Эпидразведчики обнаружили на местности капли подозрительной жидкости, порошкообразные вещества или установили массовое появление насекомых в необычную для них пору… Задача ясна: обнаружить возбудителя инфекции! Обнаружить прежде, чем появятся первые признаки эпидемии!
Над этим и работал Вершинин…
Поздно вечером, когда Станислав Васильевич собрался ехать домой, Лавров проводил его до машины.
— Да, вот что, друг мой, — сказал профессор, открывая дверцу, — давайте-ка и вы идите отдыхать. Я ведь знаю, — подмигнул он, — проводите меня, а сами в лабораторию за микроскоп. Кузьмич жалуется, что вы до утра сидите в лаборатории. Ну куда это годится? Нельзя так, Игорь Александрович. Нельзя!
— Все-таки пожаловался Кузьмич, — покачал головой Лавров. — А ведь клялся хранить тайну!
— Предал, — улыбнулся Станислав Васильевич, усаживаясь на мягкое сиденье рядом с шофером.
— Предал, — развел руками Лавров.
— Ну, всего хорошего! — кивнул Вершинин и хлопнул дверцей.
В стенах старейшей военной академии
Через несколько минут «эмка» остановилась у подъезда огромного здания.
Поднимаясь на второй этаж, Вершинин с нежностью подумал о своей жене Елене Николаевне, которая наверняка не спит, ждет его. А ведь ей, детскому доктору, нелегко приходится — весь день занимает работа в клинике…
И действительно, в ответ на звонок дверь тотчас распахнулась.
— Полуночник мой!
Елена Николаевна с любовью поглядела на мужа:
— Устал?..
После ужина Станислав Васильевич прошел в кабинет. Удобно устроившись в кожаном кресле, закурил папиросу и взглянул на маленький бюст профессора Заболотного, стоявший на письменном столе.
Услужливая память, словно и не прошло с тех пор семнадцати лет, вновь вернула его в 1925 год, когда двадцатитрехлетний токарь Вершинин после окончания рабфака покидал Томск. Тогда он не знал, конечно, что прощается с городом навсегда.
