Генерал Кононов. Том II - [44]

«Я представлял себе совсем, совсем иначе», — с острой печалью, тяжело вздохнув, сказал майор Л.

«Я должен был осветить вам истинное положение вещей, но прошу вас не падать духом, — сказал Кононов, — все можно исправить, если Власову удастся подчинить себе все уже имеющиеся налицо на этой стороне вооруженные единицы из народов Советского Союза, что составит один миллион под ружьем, а этого для первого удара будет достаточно. А потом нам немцы уже больше не будут нужны.

Последние сообщения от Власова очень благоприятны: Андрей Андреевич пишет, что дело идет на лад и немцы мало-помалу начинают уступать. На немецких верхах есть люди, которые всецело поддерживают нас. Фактически дело тормозит только Гитлер и некоторые другие его идиоты».

После этих слов Кононова майор Л. повеселел и просил, как можно скорее отправить его и его офицеров к генералу Власову.

Вскоре майор Л. и его офицеры уехали к Власову.

Следует сказать, что убежденный марксист советский майор Л. был не первым и не последним советским марксистом перешедшим к немцам в надежде организовать на их стороне борьбу против Сталина или принять участие в организации ее. Уже с самого начала войны многие такие были участниками стихийного Освободительного Движения, а позднее они почти все стали в ряды Организованного Освободительного Движения.

Пожалуй, для них Сталин был еще большим врагом, чем для советских граждан не коммунистов, ненавидевших буквально все, что связано с понятием — коммунизм.

Марксисты, подобные майору Л., ненавидели Сталина не только за чинимый им террор, но, и главным образом, за компрометацию идеи в которую они верили и которая была для него превыше всего. Вот что пишет об одной группе убежденных марксистов и о крупном советском комиссаре, ставших на путь открытой борьбы против Сталина, А. С. Казанцев в своей книге «Третья сила»:

«…Наиболее ярким представителем этой группы был первый редактор «Зари» Милетий Александрович Зыков, один из замечательнейших людей из советского мира, с которыми мне приходилось встречаться.

Ленинская гвардия, вожди без кавычек, организаторы и руководители октябрьского переворота и гражданской войны, часто были людьми большой культуры, эрудиций и знаний. Это был цвет русского марксизма, дань, взятая с русского народа коммунистическим интернационалом. Они были расстреляны потом Сталиным почти поголовно. Среди этих подлинных вождей большевизма нужно особенно выделить Бухарина, Рыкова, Бубнова и целый ряд других.

Зыков молодым комсомольцем, журналистом попал в эту среду. На дочери Бубнова, наркома просвещения СССР, он был потом женат. До ежовской чистки он был одним из заместителей редактора правительственной газеты «Известия» и постоянным ее сотрудником. Потом карьера кончилась чисто по советски — арест, допросы, таскание по тюрьмам и ссылка. Как была его настоящая фамилия, узнать мне так и не удалось, да я и не пытался, несмотря на очень близкие отношения, какие у нас потом сложились. В те времена это было не принято. Советское правительство за сдачу в плен привлекало к ответственности и семью виновного. Вполне понятно, что очень многие из них, попадая в плен и тем более выходя на волю, меняли имена и фамилии. Немцы не препятствовали этому и охотно шли навстречу. Мне иногда казалось, что и фамилия Зыков родилась в результате такой же перемены.

Познакомились мы при обстоятельствах не совсем обычных. Как то летом 1942 года, придя на службу, я увидел в коридоре странное зрелище — в цинковой ванне, в которой заключенные стирали белье, наполненной до верху водой, сидит незнакомый мне человек с намыленной головой и немилосердно трет себя щеткой. Одевшись в очень потрепанную и замазанную красноармейскую форму со стоптанными развалившимися сапогами, он представился Милетием Зыковым.

Появился он у нас при обстоятельствах несколько таинственных. Его привезли с передовой линии фронта, откуда-то из-под Ростова, на самолете. Перешел он к немцам добровольно и назвал себя комиссаром батальона. Потом, гораздо позднее, рассказывал мне, что был, на самом деле, комиссаром дивизии и чуть ли даже ни корпуса. Я не уверен, что и это было точно, но, во всяком случае, во всем знакомом мне подсоветском мире, оказавшемся с этой стороны, я не встречал человека такого масштаба, таких способностей, как был он. Общее убеждение было, не знаю насколько оно верно, что он был евреем. Может быть, это, в конце концов, послужило причиной его гибели.

На следующий день после приезда он решил написать брошюру о советской экономике, что и было им сделано в течение нескольких дней. Написана она была так, как мог написать только очень крупный специалист по этим вопросам. Прогнозы его потом не оправдались (брошюра называлась «Неминуемый крах советской экономики») только потому, что он не смог предвидеть размеров американской помощи Советскому Союзу. Я часто заходил к нему во время работы, он писал ее до последней буквы без единой строчки пособий, без справочника. От первого до последнего слова по памяти.

Брошюра была законченна в несколько дней. Написана она была блестяще. О сложной технологии производства цветных металлов, о возможностях десятков, незнакомых многим и советским гражданам даже по имени, фабрик и заводов, Зыков писал, как крупный специалист. О распределении сырья, о способах его переработки писал, как геолог. О работе транспорта, о использовании каналов и железных дорог — как путеец. Специалисты по всем этим вопросам могли соглашаться или не соглашаться с его выводами, но что работа была написана с большим знанием дела — признавали все.