Генерал Карбышев - [116]

Елена Дмитриевна вспоминает:

«…По квартире разносились звуки музыки, топот и смех детей. Мы, дети, очень любили папу и всем своим существом тянулись к нему. Излюбленным местом для нас являлся его письменный стол. В любое время можно было с шумом ворваться в кабинет, чтобы поделиться своими горестями и радостями. Папа снимал очки, закрывал на мгновение рукой глаза, как бы переходя из одного состояния в другое, и с ласковой улыбкой включался в нашу ребячью жизнь.

Часто в эти моменты на его столе появлялись стенные газеты, плакаты, рисунки, книги и тетради. Папа давал советы, что-то подрисовывал, подкрашивал, поправлял, пояснял ход задач. И всегда охотно, как бы сильно он ни был занят.

Нередко можно было видеть моих младших сестренку и братишку, тогда еще совсем маленьких, пристроившихся на конце его письменного стола и занятых рисованием, раскрашиванием или еще каким-нибудь делом. Если они, увлекшись, „распространялись“ дальше по столу, папа безропотно отодвигал свои бумаги и продолжал углубленно, работать. А когда, не найдя общей точки зрения по какому-нибудь „принципиальному“ вопросу, брат с сестрой начинали громко спорить или силой доказывать свою правоту, папа взывал к маминой помощи. Сам же никогда не говорил им, что они ему мешают.

Когда мы жили в лагере академии, папа не забывал принести нам с полевых занятий или какой-нибудь редкий цветок или камышинку, а то даже полевого мышонка или ежа. И все это делалось с единственным желанием порадовать нас.

Папа любил животных, и они отвечали ему тем же. Собаки имели обыкновение спать у его ног, а кот — на письменном столе, под лампой. Когда же нам, детям, удавалось притащить домой клетку с птицами или аквариум с рыбками, то папа немедленно предоставлял живым существам свободу. Птицы, весело чирикая, начинали летать по всей квартире, а рыбки, помахивая хвостиками, плавали в ванне, нарушая все мамины планы.

Помнится, как в один мартовский день папа, к великому ужасу и удивлению мамы, принес огромную ветку тополя и, поставив ее у окна, удовлетворенно заметил:

— Ну вот, теперь птицы будут чувствовать себя совсем хорошо, как в лесу.

…Папа был большим оптимистом, веселым, жизнерадостным человеком, любящим и понимающим шутку и умеющим остро, но беззлобно посмеяться над кем-нибудь из своих друзей или знакомых. До сих пор мы с подругой вспоминаем, как однажды, когда мы готовились к экзамену, папа, увидев наши грустные физиономии, спросил:

— Что это у вас, девочки, вид, будто вы лягушку проглотили?

И в искусстве он любил легкое, веселое. В последние годы ему мало приходилось читать художественную литературу, но его всегда радовал хороший юмористический рассказ или фельетон в газете. Никогда я не забуду его неудержимый смех, когда он начинал читать рассказ Зощенко, который начинался так:

„У купца Еремеева сперли енотовую шубу…“.

Папа был страстным почитателем таланта Рины Зеленой. Как бы ни был занят, узнав, что у микрофона эта актриса, он откладывал все в сторону, подходил к радиоприемнику, а потом, смеясь до слез, сам пытался имитировать то, что услышал.

Папа отлично стрелял и очень гордился этим. У него долго хранилась газета „Фрунзевец“, в которой была помещена его фотография с надписью: „Наш военкор Д. М. Карбышев выбивает 66“.

Долго уговаривал он меня заняться стрельбой. Наконец настал день, когда мы поехали в тир ЦДКА на занятия стрелковой секции. Придирчиво следил он за моими первыми неуверенными движениями, подробно и терпеливо разъяснял мои ошибки. Уж очень хотелось ему, чтобы я научилась хорошо стрелять. И когда мои пули не стали выходить из черного круга, он был очень доволен.

…Нередко я, в то время школьница, просила папу провести беседу на пионерском сборе, написать передовую статью для стенной газеты, сводить нас на экскурсию в Музей Красной Армии и о многом, многом другом. И не было случая, чтобы он отказался.

…Как радовался папа, когда я вступила в комсомол! День получения комсомольского билета был отмечен у нас как большой праздник».

В этой справедливой характеристике упущено лишь одно — неистребимая жажда Дмитрия Михайловича как можно больше знать, жажда всегда не только учить, но и самому учиться. Об этом напомнила его дочь, Елена Дмитриевна:

«Папа хорошо знал французский и немецкий языки и пользовался ими при чтении технической литературы. Когда ему было около 60 лет, он начал изучать английский язык и относился к этому необычайно серьезно. Мне кажется, что преподавателям редко попадаются такие прилежные ученики».

Дмитрий Михайлович мечтал о том, чтобы его дети получили военное или инженерное образование, посвятили себя защите Родины. Под его влиянием старшая дочь после окончания средней школы поступила в Военно-инженерную академию имени В. В. Куйбышева — туда, где сам Карбышев учился в свое время.

Елена Дмитриевна в 1945 году успешно окончила Высшее инженерно-техническое училище Военно-Морского Флота в Ленинграде, куда был переведен морской факультет, на котором она училась. Ныне она инженер-подполковник в отставке, воспитала двух сыновей. Вторая дочь генерала Карбышева, Татьяна Дмитриевна, окончила Институт внешней торговли и работает экономистом. А сын Дмитрия Михайловича, Алексей Дмитриевич, окончив тот же институт внешней торговли, посвятил себя педагогической деятельности. Он кандидат экономических наук, заведует кафедрой в Московском финансовом институте.