Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России - [43]
«Какие планы сейчас у Корнилова, не знаю, но считаю, что с увеличившимся отрядом да и ранеными к Черному морю теперь не уйдешь, наша судьба оставаться здесь и драться до конца. Есть намерение взять Екатеринодар обратно. Если это удастся, то когда престиж Корнилова возрастет, пожалуй, и на Кубани пойдет некоторое оздоровление, под прикрытием которого наши добровольцы-офицеры, русские и черкесы, смогут укрепиться и проникнуть потом в Россию и на родину вообще, избавившись от лап большевиков» (18.03.1918)[206].
Идея о возращении в Екатеринодар нашла много сторонников, и армия повернула к городу. Это движение сопровождалось большими людскими потерями и расходом боеприпасов. 23 марта 1918 года сделана запись, показывающая раскручивающийся маховик Гражданской войны:
«А раненых все везут. Все офицеры. Лежат на соломе, забрызганные грязью, с тупой покорностью на лице. Порой думаю, что лучше было быть убитым, чем раненым по теперешнему времени, так как если раненые попадутся в руки большевиков, то все равно их прикончат. Чтобы не тратить патронов для расстрела, на площади выстроили четыре виселицы. Напоминает роман Гюго… иллюстрацию. Тягостно»[207].
Генерал затем уточнил, что виселицы для пленных большевиков. Один из них матрос.
Как видим, вся эта затея, именуемая Добровольческой армией, не имела в начале своей истории хоть какого-то четкого плана действий, что подпитывало упаднические настроения у офицеров. Комментарии Эрдели к происходящим событиям и планам вождей пронизаны пессимизмом. Овладение Екатеринодаром ему не виделось средством спасения движения, и в городе их ждала естественная смерть. Он предвидел, что, оказавшись в Екатеринодаре, «наши добровольцы будут стоять, распыляться и большинство будет укрываться, потянется по домам и т. д. в Россию или куда-нибудь, чтобы кончить эту войну-бойню и отдохнуть где-нибудь без пуль и шрапнелей. Первый я потянусь из Екатеринодара к тебе, к тебе, мой милый, моя жизнь…»[208].
Добровольчество воспринималось не только как добровольное принятие на себя ответственности за судьбу Белого движения и страны, но и право на отказ от этих обязательств. Слабая исполнительская дисциплина и отсутствие наказания за это было производно от понимания добровольчества как высоколичностно мотивированного поступка. Именно в этом ключе размышлял в своем дневнике генерал И. Г. Эрдели, задумывая уход из армии; именно этим руководствовался генерал Деникин, слагая с себя полномочия главнокомандующего в марте 1920 года.
Офицерская армия вела бои в основном с местными отрядами самообороны, которые их участники потом, в революционных мемуарах, предпочитали называть красногвардейскими. Страх перед ордой бредущих по степи вооруженных и озлобленных людей в условиях хаоса и безвластия зимы 1917/18 года не мог не спровоцировать попытки воспрепятствовать их проходу. Против добровольцев-корниловцев была их малочисленность и скудость боеприпасов, за – боевой опыт и безысходность. После нескольких удачных боевых операций Корнилов постепенно стал приобретать среди кубанцев и донцов популярность. Эрдели назвал это оздоровлением казачества.
Гибель Корнилова разлагающе подействовала на ведомые им отряды, многие стали разбегаться. Обстановка в отрядах корниловцев, потерявших своего вождя, живо представлена в этих дневниках:
«…После Екатеринодара мы все идем, двигаемся и избегаем боев. Самое страшное – линии железных дорог – проходим по ночам. Сейчас мы около Ставропольской губернии и стремимся к Терской области. Поход утомителен, главное, все устали и у всех [нрзб.] притупилась цель общая, т. е. борьбы с большевизмом. Смерть Корнилова подействовала угнетающе на всех. И теперь если не разбегаются все, то потому что в одиночку и вразброд легче, удравши, погибнуть и просто шкурный вопрос – держаться всем вместе. Мы теперь гонимые, уходящие из этих мест, и нас преследуют со всех сторон, но преследуют неумело, однако покоя нам не дают. <…> За эти дни, что не писал, сколько было кошмарных, ужасных переживаний, в степи блуждания, атаки, смерти, паника, растерявшая дисциплину и стройность толпа вместо войск, грабежи, нежелание подчиняться – ужасно. Теперь легче стало.
Я мог бы иногда писать, но неудобно было, да и рад был добраться куда-нибудь, чтобы лечь и спать, спать…
Измаялись, извелись – страшно» (9.04.1918)[209].
После своей смерти Корнилов постепенно обретает в записках Эрдели героический ареол. Уже через месяц, 11 апреля 1918 года, Иван Георгиевич сравнивает с ним А. И. Деникина, и не в пользу последнего. И вскоре опять о Деникине в сравнении с Корниловым: «…Как далек он от Корнилова – небо и земля» (21.04.1918)[210]. Надо отметить, что Эрдели (полный генерал) никогда не служил под началом Корнилова (генерал-лейтенанта). Зимой 1918 года он оказался в Екатеринодаре, а не в Новочеркасске и вместе с Филимоновым и Покровским участвовал в формировании офицерско-казачьих отрядов на Кубани. Его близкие контакты с Корниловым ограничиваются быховским сидением.
Эрдели не пускает критических стрел в адрес Алексеева, Маркова, Корнилова и Врангеля, но недоволен Деникиным, Романовским, Дроздовским, Ляховым. Но все его замечания в адрес всех упоминаемых лиц неизменно интересны.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.