Генерал и его женщина - [40]

- Наливай, душа горит, - провозгласил Дерябин.

- Подожди, дело есть. Ты мне, помнишь, говорил о взрывпакетах, рыбу глушить?

- Ну?

- Есть они у тебя?

- А то. Я как никак у настоящих военных работаю, не то, что ты.

- Зато у моих спирт.

- Да... Это - вещь. Тут уж никуда, брат, не попрешь. Спирт он и в Африке спирт. Взрывпакетами жажду не утолишь. Можно конечно, мы и не такое хлебали, да ведь в воде не растворяются, шибко твердые. Химия, конечно, великое дело, особенно спиртовая. Кстати, а как твой скелет, неужто загнал? Или на спирт выменял? Слушай, устрой и мне, а? Походатайствуй перед учеными. На вес, один к одному: кило моих костей на кило ихнего спирта.

- Не нужны никому наши скелеты. Теперь совестью тоговать надо. Ну ладно не до шуток. Взрывпакеты требуются, просто позарез. Штук десять наскребешь? Хочу порыбачить, коты помирают, ухи просят.

- Четыре дам. Больше пока нет. Только, смотри, чтоб клешню не оторвало. Имей в виду - четыре секунды. И спьяну не советую: выпимши время длиннее кажется. Закон природы, учти.

- Обижаешь, Паша. Я, как никак бывший сапер, только этого никто не знает. И, дай Бог, чтоб не узнали. Тащи воду запивать. Наливаю.

Красильников вернулся в институт под вечер. Солнце уже село, закат был безмятежно чист. От КПП он прошел мимо склада серого длинного здания, похожего на барак, только без окон. Их заменяли вентилляционные форточки с вертикальными защитными прутьями. Иногда форточки запирались изнутри, но сегодня как раз были открыты. Это тоже было хорошим знаком: не надо бить стекла.

Любопытный от природы, Красильников не раз заглядывал в склад, когда там шла работа, и прекрасно представлял себе, где что хранится. У последней форточки стояли на деревянных подставках металлические бочки со спиртом, рядом на полках в десятилитровых бутылях - тоже спирт, а подальше в мелких склянках - эфир. У самой стены выстроились в ряд баллоны с кислородом и ещё с каким-то газом. Красильников представил себе, как все это блестит в полутьме и удовлетворенно потер руки. Сегодня он покажет этим химикам свой эксперимент. Я научу вас технике безопасности, разгильдяи, бормотал он, направляясь в виварий. Вы ещё не знаете, что такое старый сапер. Я разнесу весь ваш дьявольский курятник на мелкие детали. Я вам покажу, почем скелет дяди Вани.

Он прошел в помещение для животных, включил свет и наклонился к клетке. Маленький белый комок не шевелился. Красильников осторожно коснулся длинного кроличьего уха - холодное. Доконали, сволочи. Чужая жизнь копейка.

Он слегка приоткрыл дверь и прислушался. Баран мирно сопел у дальней стены, скорее всего спал.

Достав из каптерки свои ореховые удочки, Красильников выбрал две подлиннее, прошел в комнату и закрылся на ключ.

Перво-наперво надо подготовить заряды. Разделив пакеты по два, он обмотал каждую пару широким бинтом, а черные хвосты бикфордова шнура скрепил ниткой, чтобы загорелись от одной спички. На каждой связке - тоже из бинта - он сделал по петле, снял леску и аккуратно вбил у самого конца удилища гвоздик. Потом нацепил связки и примерился, как держатся пакеты. Держались нормально, удилище прогибалось, но не сильно. Теперь можно было и покурить. Он бросил адское снаряжение на кровать и достал сигарету.

В четыре утра Красильников оделся потеплее, вывел упиравшегося барана и привязал его к ручке двери. Баран смотрел на него укоризненно. Стой, Кузя, в обиду тебя не дам, глупое ты животное. Глупое и беззащитное. Уморят тебя ради любопытства эти зкспериментаторы и скажут: такова баранья жизнь. Селяви их за ногу.

Красильников открыл дверь и глубоко вдохнул. Ночной холод освежил голову. Военный городок спал, погруженный в темноту. Только на КПП горели два фонаря, да в клиническом корпусе светилось несколько окон, но их свет не достигал исследовательской зоны. Небо переливалось искрами звезд, млечного пути уже не было видно: над восточной стороной городка начинало светлеть. Все вокруг было таким спокойным и мирным, что его вдруг охватили сомнения, а надо ли?

Надо, Ваня, наконец решил он. Дальше терпеть невмоготу. Начнется утро и все пойдет попрежнему, и ему тогда всю последующую жизнь только и останется сожалеть об упущенной этой возможности.

Постепенно глаза привыкали, под ногами обозначилась узкая дорожка. Впереди чернели контуры очистного блока, трансформаторной подстанции и склада. За складом у самого спецкорпуса желтело ещё одно пятно электрического света - там должен был ходить часовой. Красильников мягким скользящим шагом двинулся к складу. Он вдруг снова прочувствовал себя солдатом, крепким, ловким и решительным. Руки налились силой, глаза напряглись, ноги обрели упругость. Он бесшумно приблизился к углу склада и выглянул на освещенную сторону, туда, где был вход и где обычно околачивался часовой. Часовой отсутствовал. У разгильдяев сейчас самый сон. И никакой бдительности. Сейчас мы им покажем, что такое устав караульной службы.

Красильников быстро метнулся обратно и остановился у последнего оконца. Главное, чтобы никто не заметил огонек, когда он будет поджигать бикфордов шнур, Он вытащил из мешка первую связку, нацепил её на конец удилища и, подняв к окну, примерил к решетке. Связка свободно проходила между прутьями. Он подцепил вторую связку, петля у неё была подлиннее и ещё раз примерил. Если действовать акуратно, связки одна за другой спокойно пройдут в проем. Красильников опустил удилище, снова осмотрелся и прислушался. Начинался самый серьезный момент. Сейчас он чиркнет спичкой, и дальше обратного хода нет. Если кто-то прибежит на огонек, придется догнивать век в камере с такими же решетками. Он наклонился, заслоняя огонь, чиркнул спичкой и один за другим подпалил оба хвоста. Бикфордов шнур загорелся кроваво красным угольком и угрожающе зашипел.