Генерал и его женщина - [4]

Все начало рассыпаться, причем быстро, буквально на глазах. Мысли не успевали за событиями. Ему иногда казалось, что в голове у него теперь не два, как у всех людей, а четыре полушария: приходилось думать одно, говорить другое, делать третье, а наблюдать четвертое. Это походило на какое - то затяжное помешательство, он начал уже подумывать об отставке, но потом вдруг привык и даже вроде бы, как решила про себя Мария Петровна, успокоился. Последнее время он часто приходил усталым, почти опустошенным, но, выпив своего любимого "Русского бальзама", быстро отходил, оживлялся и, сидя на кухне, подробно докладывал своему "маршалу Маше" новости военно-политической обстановки.

Он никогда не был весельчаком, но теперь становился все мрачнее и молчаливее. Она чувствовала, как он отдалялся, терял её притяжение, как отходил от простых, доступных ей, обычных понятий и постепенно погружался в какой-то непривычный мир или новое состояние. От него исходила какая-то постоянная внутренняя тревога. Откуда взялось это состояние, она пока не понимала, но со временем надеялась разобраться, и не такие ребусы разгадывала.

...Вчера Григорий Иванович снова озадачил её. Он вернулся неожиданно, ночью, когда она уже спала. Она открыла дверь, а он, не говоря ни слова, прямо на пороге подхватил её на руки и, жадно поцеловав, понес в спальню. У них была такая ночь, какую она уже давно не помнила. Задерганный государственными заботами и служебными неприятностями, Барабанов давно уже не отличался пылкостью. Это был словно не её Гриша, а кто-то другой , точно такой же, но только более нежный и сильный.

- Маша! Товарищ маршал! Ты где? - Григорий Иванович появился в дверях кухни. В спортивном костюме с полотенцем на шее, высокий, массивный с крупной седой головой и строгим взглядом он напоминал тренера-тяжелоатлета, наставника спортивной молодежи.

- Здесь, милый.

- Какие буду4т указания? - он шумно втянул носом воздух и кивнул в сторону стола.

- Я даже не знаю твоих планов. . .

- Буду дома. Весь день. Если не надоем.

- Да? Просто не верится. Время чудес. Ночью мне приснился необыкновенный сон, будто меня посетил бог любви. Или по крайней мере его заместитель. Я даже чуть было не стала сопротивляться. А указания такие. Я иду в погребок, а ты пока в ванную. Устроим праздник.

Дача Барабановых была построена под руководством Марии Петровны четыре года назад. Она взяла проект польского коттеджа и, учитывая курс на демократию, несколько изменила его, подчеркнув внешнюю скромность и укрепив дополнительно косяки и запоры.

Как и другие крупные начальники, Барабанов мог бы взять государственную дачу и потом приватизировать её за копейки.

Но Мария Петровна оплатила строительные материалы, тогда они ещё были дешевы, и все работы.

Ограда учебного полигона, к которому примыкал участок, была оттеснена, а на использование освободившейся земли она получила разрешение от Новозаборско администрации. И дом, и земля теперь полностью принадлежали ей. Любому прокурору можно было легко доказать, что все сделано на их кровные денежки. Теперь она с удовольствием читала в газетах, как те, кто экономил и поселился прямо под Москвой отбиваются от ехидной общественности и обвешанных аппаратурой журналистов. А фамилия Барабановых по этому поводу нигде даже не упоминалась.

Дом получился настоящей крепостью из пропитанных незгораемыми составами материалов, с двойной дверью из дуба и стали, прочными внутренними ставнями, автономным электропитанием, надежным отоплением, водопроводом и канализацией. В погребке были две холодильные камеры, заполненные ящиками с мясными консервами, подсолнечным маслом, крупой, медом и вином. В отдельных отсеках цокольного этажа хранились несколько центнеров овощей и десятка три банок с солениями. У задней стены дома был сложен кирпичный гараж, в котором стояла бежевая "Девятка". Участок вплотную примыкал к полигону, и дом был подключен не только к телефонной связи, но и к дежурной сигнализации.

Мария Петровна любила свое детище: здесь можно было оставаться и летом и зимой и пережить любое баловство правительственных экономистов. А в погребок она иногда приходила просто так, полюбоваться. Созерцание ящиков, мешков, бутылок и коробок с провизией доставляло ей необыкновенное удовольствие. В эти минуты она чувствовала себя Робинзоном, осматривающим плоды неустанного труда.

Она спустилась в погребок, включила свет и принялась за дело. Григорий Иванович должен отдохнуть не только физически, но и душевно, а значит поделиться с ней всем, что в последнее время так тяготит его сердце. Беседа с такими сложными задачами должна быть тщательно подготовлена и психологически точно построена. Даже рюмки должны быть определенного размера. Другого такого случая может долго не представиться.

Когда Барабанов, сверкая мокрыми серебристыми волосами, снова вошел в кухню, стол был накрыт, а Мария Петровна в джинсовом костюме, в котором она особенно нравилась ему, сидела на краю углового дивана. Столик был накрыт на двоих. В кухне ви-тал запах капусты, лимона, свежих огурцов и ветчины. Он присел рядом, чмокнул её в щеку и, оглядев стол, покачал головой: