Генерал и его женщина - [3]

Она старалась смотреть на него не слишком пристально, чтобы не разбудить. Несмотря на двенадцатилетнюю разницу в возрасте и грозную должность, он всегда казался ей мальчишкой, нуждающимся в защите. Она ещё раз взглянула на него и вышла в коридор.

Они познакомились, когда ей было девятнадцать лет, в Доме офицеров на праздничном вечере. От него исходила молчаливая ласковая мощь и фундаментальная надежность. Спустя полгода, когда его переводили к новому месту службы в Германию, она уехала с ним, навсегда оставив третий курс биологического факультета. Глядя на её тонкую фигурку, трудно было представить, что именно она ведет их семейный корабль, ловко обходя опасные места и умело используя попутный ветер. На этом корабле Григорий Иванович был лишь матросом. Она быстро поняла, что выдающихся способностей он не имел. Просто дисциплинированный, хороший человек, имеющий особенность быть преданным. Преданным все равно кому - начальству, делу, да и ей самой. Последнее ей было особенно приятно: не у каждой был такой верный муж. Она чувствовала, что он нуждался в её житейских советах, хотя бы для того, чтобы не обманываться в людях, которых, как она сама не без основания считала, она видела насквозь. Она никогда не жаловалась на жизнь, не злословила, выручала всех, чем могла, имела массу приятельниц и знакомых, но близких подруг у неё никогда не было.

Григорий Иванович первым приходил на работу, а уходил одним из последних и был настолько поглощен службой, что если бы ночью внезапно увидел падающую звезду, то в голове его вместо загаданного желания скорее всего мелькнуло бы что-нибудь из воинского устава, какое-нибудь выражение типа "приказ начальника - закон для подчиненных". Сослуживцы считали, что ему везло. В сорок лет он поступил в академию генерального штаба и после её окончания, влившись в ряды номенклатурной элиты, начал уверенно подниматься по служебному эскалатору.

Книг он читал мало, а с годами из-за обилия служебных бумаг, часто совершенно бестолковых, заболел хроническим отвращением к печатному слову. Тогда Мария Петровна приохотила его к художественным альбомам, там не надо было читать, все было красочно и просто, и он незаметно так пристрастился к живописи, что стал посещать картинные галереи, а в служебном кабинете, рядом с портретами руководителей страны у него всегда висело изображение знаменитых "Трех богатырей" , на которых он любил смотреть в минуты отдыха. Во-первых, это были воины, а не старые развалины, а во вторых, они напоминали этикетку его любимого"Русского бальзама", напитка одновременно и жгучего, и мягкого.

Мария Петровна всячески способствовала его дружбе с однокашниками по академии, представляя квартиру под дружеские попойки. При этом она и сама нередко принимала участие в компании, пила наравне с мужиками, с той лишь разницей, что почти совершенно не пьянела. Она знала их жен и детей, их достоинства, слабости, родственные связи, дни рождений ниболее-на её безощибочный взгляд-перспективных из них. К праздникам она собственной рукой красивым почерком готовила не меньше тридцати поздравительных открыток, приносила ему подписать и потом сама их рассылала. Для неё не существовало ни государственных, ни семейных тайн.

Несколько лет они прослужили за границей, и постепенно их семейное хозяйство наполнилось мебелью, коврами, сервизами и столовым серебром. Мария Петровна больше не работала, забот и без того хватало. Может быть от того, что у них была только дочь и не было сына, в её чувстве к Григорию Ивановичу подсознательно присутствовало что-то материнское. Из его подчиненных она любила людей скромных, преданных, веселых и физически крепких. Таких она называла просто - хороший человек. Когда Григорий Иванович командовал военным округом, вся окружная интеллигенция - медики, военторговцы, строители и разведчики были как на подбор крепкие, улыбчивые ребята. Незаметно выросла дочь, которую она выдала за сына крупного военного начальника, и теперь их зять тоже был на генеральской должности.

По совету Марии Петровны Барабанов постепеннно окружил себя учеными, и все решения и документы, выходящие с его подписью, стали выглядеть солидно и убедительно. Благодаря его малоразговорчивости и умению подолгу без раздражения слушать ученых, а иногда даже и соглашаться с ними, в их среде стал циркулировать слух, что наконец-то среди полководцев, появился трезво мыслящий и склонный к науке человек. Пользуясь своим внушительным, а иногда и просто свирепым видом, он выбивал через военно-промышленную комиссию нешуточные средства для их фантазий. Постепенно о нем сложилась легенда как о современном руководителе, владеющем научным подходом к анализу военно-политической обстановки. При очередной смене руководства его вынесло на самый верх, в заместители министра обороны. Он стал часто бывать в "горячих точках", получал ордена и наверху ему уже начали намекать о высшей награде страны, как вдруг все круто изменилось. В одно мгновенье вероятные противники стали превращаться в друзей, а братья по оружию из Варшавского договора перешли в категорию "бывших".