Генерал-губернатор - [2]

Я невольно улыбнулся. Да, я такой… четыре года после высылки из России прошли очень насыщенно и плодотворно. На олимпиаду поперся больше из любопытства и чванливости, ну сами посудите, стать олимпийским чемпионом в двух олимпиадах с разницей в почти восемьдесят лет – это что-то с чем-то, ну… это как трахнуть прапрапрабабку одной из русских императриц. Что, кстати, я успешно и исполнил в свое время. Правда, на удивление, победить оказалось довольно трудно – фехтование уже сделало большой скачок вперед, а моя боевая средневековая манера напрочь не годилась для спортивных поединков. Пришлось спешно перестраиваться.

В автомобильных гонках участвую – всегда любил быструю езду, но не только из-за этого, и с аристократией тусуюсь, чему тоже есть своя немаловажная причина – это дало мне нечто очень важное – а именно – связи! Без которых в Европе, да и во всем мире, как без воды; то есть, ни туды и ни сюды. А еще доступ к очень важной информации. К тому же, публичная слава жуира[1] и гедониста[2] служит отличным прикрытием моим основным занятиям.

Понятное дело, маловероятно, что японская разведка совсем забыла Александра Любича, но я очень хорошо замел следы, к тому же, лощеный аристократ Александр де Лавардан, ну никак не походит на того худющего патлатого маньяка с бешенными воспаленными глазами, которого зафиксировали косоглазые. Впрочем, я не имею привычки расслабляться и всегда начеку. К тому же, из публичного круга я постепенно ухожу.

Бездельник? В этом случае пресса очень сильно ошибается. Просто сфера моей деятельности остается вне внимания посторонних.

Богат? Не как Крез, но богат. И не только благодаря сокровищам Арманьяков и Карла Великого. Но обо всем этом стоит рассказать отдельно.

Из России я убыл Лемешевым Александром Вячеславовичем, то есть, под своей настоящей фамилией, но оным я пробыл ровно до прибытия во Францию. Где, благодаря связям барона Д`Айю, мы сразу же несколько раз сменили свои личины и легенды, чтобы запутать японцев, буде они удумают искать своих обидчиков. По итогу я стал Александром да Сильва, аргентинцем по происхождению, Лука – Лукашом Елдецким – поляком, а Тайто – чилийцем Аугусто Пиночетом, благо, после того, как был приведен в божеский вид, самым неожиданным образом стал похож на латиноамериканца. А Майя и Мадина, превратились в Марину и Мадлен да Сильва, так как с первой я сразу по прибытию обвенчался, а вторую – усыновил.

С финансами проблем не было, благодаря простым людям Владивостока и сундучку японского бухгалтера-самурая денег хватило бы на безбедную жизнь на долгие-долгие годы. Даже учитывая то, что я почти треть наличных средств, перевел вдове и дочери покойного капитана Полухина…

– И самое необычное, – продолжил разряженный толстяк. – Александру де Лавардану приписывается множество любовных романов, но на поверку он всегда оказывается образцово-показательным семьянином. Журналисты с ног сбились, но ничего по-настоящему компрометирующего так и не нашли – слухи остались только слухами. Ни малейшей интрижки, даже с актрисками, вообще ничего.

– Скучный он какой-то… – презрительно буркнул напомаженный хлыщ. – Быть верным жене? Фу…

– Но я подозреваю, что тому есть основательная причина, – загадочно понизил голос толстяк. – Так ведут себя только люди, которые хотят скрыть свою настоящую ориентацию. Да-да, Филлип, скорее всего, он принадлежит к нашему кругу.

– Ну хоть что-то оправдывает этого красавчика! – мерзко хихикнул хлыщ.

Первым желанием было перерезать уродам глотки, но вместо этого я только скорбно вздохнул. Ну вот, уже к заднеприводным причислили. Не то, чтобы я исповедовал моногамию, просто очень тщательно прячу концы в воду, но Майю действительно люблю и стараюсь ее не огорчать. Да и хрен на них, пусть думают, что хотят.

Так… о чем это я? Ах да…

Но, увы, для претворения в жизнь моих планов, финансов все равно категорически не хватало, а посему, после легализации, я первым делом нанял яхту и отправился на островной архипелаг Молен, который, в мою средневековую бытность, графу де Граве пожаловал дюк Бретонский Франциск. Да, не в Арманьяк, а в Бретань. Дело в том, что и в реальной истории, сокровища Карла Смелого Бургундского точно так же слямзили перед битвой при Нанси и к этому приложил свою руку тот же кондотьер граф Кампобассо. Их по сей день не нашли, а значит оставался некоторый шанс на то, что они до сих пор лежат в пещерке на островке. Весьма призрачный, за сотни лет этот клочок камня вообще мог скрыться с лица земли, но я решил все равно попытаться его использовать.

И успешно использовал. К моему дикому удивлению, как островок, так и клад оказались на месте. Не буду описывать как я его доставал – все прошло гораздо сложнее, чем прошлый раз, но по итогу все получилось. Золотых и серебряных монет нашлось не особо много, всего около трети тонны, это общим весом, потому что большую часть унес океан, но главную ценность представляли собой не они, а четыре большущих сундука с разной драгоценной утварью, преимущественно золотой и инкрустированной драгоценными камнями.

Легализация ценностей грозила большими сложностями и потерями, потому пришлось поломать голову. Но по итогу, поступил почти точно так же, как в прошлый раз, когда забрал из сокровищ только свое не выданное в свое время жалование, а остальное отдал Мергерит, вдове покойного герцога. Только сейчас, часть клада, в том числе некоторые знаковые регалии герцога Бургундского, я безвозмездно передал Франции, за что получил гражданство и баронский титул, а от Парижской академии наук – звание почетного академика. Ну а остальное, без лишней огласки, поместил в надежный швейцарский банк-гном, как раз специализирующийся на подобной практике, после чего, под залог этих ценностей взял кредит, сразу выплатил проценты и оказался обладателем своего первого, абсолютно законного миллиона.