Генерал Деникин. За Россию, Единую и Неделимую - [6]
5) Признавать единую волю поставленных надо мною начальников и всецело повиноваться их приказаниям и распоряжениям, не подвергая их обсуждению.
6) Всюду строго соблюдать правила дисциплины, подавая собою пример окружающим.
7) Безропотно и честно исполнять все обязанности службы, как бы они тяжелы временами ни были.
8) Не роптать, если бы случайно оказался недостаток обуви, одежды, пищи или она оказалась бы не вполне доброкачественной.
9) Также не роптать, если бы оказались неудобства расквартирования, как то: теснота, холод, грязь и пр.
10) Не употреблять спиртных напитков и в карты не играть.
11) Без разрешения своих начальников от своих частей не отлучаться.
12) В случае неповиновения, дезертирства, восстания, агитации против дисциплины подлежу наказанию по всей строгости законов военного времени»[11].
Дроздовским были посланы офицеры-вербовщики в Одессу, Киев и другие крупные города. Бригада постепенно разрасталась. Союзники же, традиционно не разбираясь в российской конъюнктуре, делали ставку на генералов Щербачёва и его начальника штаба Анатолия Кельчевского. Из-за этого возникла невообразимая путаница в штабах, пошли трения с румынами и украинцами. Немцы всех и «помирили», начав наступление в Румынии. Отчаявшиеся генералы на фоне переговоров большевиков в Брест-Литовске отдали приказ о роспуске добровольцев. Однако Дроздовский подчиниться отказался. Румыны, готовясь к предсказуемому предательству большевистских властей и подписанию сепаратного мира с Центральными державами, запретили выдачу оружия русским и пропуск их в Россию, рассчитывая путём сдачи в плен целого фронта выторговать себе приемлемые условия капитуляции. 23 февраля 1918 г. румынские войска начали окружать местечко Соколы, где стояла бригада, намереваясь её разоружить.
Дроздовский прямо предупредил союзников, что «разоружение добровольцев не будет столь безболезненно, как это кажется правительству» и что «при первых враждебных действиях город Яссы и королевский дворец могут быть жестоко обстреляны артиллерийским огнём». При попытке румын окружить лагерь добровольцев те развернулись в боевые цепи и выкатили пушки на прямую наводку. Гордые потомки даков моментом испарились и дали отмашку – пусть эти русские катятся куда хотят. Отдали всё, что требовал Дроздовский: снаряды, бензин, деньги.
26 февраля 1918 года 1-я бригада добровольцев Дроздовского в составе 667 офицеров, 370 солдат, 14 врачей и 12 медсестёр выступила в поход на Дон. Всего 1063 человека.
5 марта в Дубоссарах бригада приняла окончательный вид:
штаб (начальник штаба – полковник Михаил Войналович, его помощник – подполковник Георгий Лесли);
сводно-стрелковый полк (генерал-майор Владимир Семёнов);
конный дивизион (102 сабли, штаб-ротмистр Борис Гаевский);
артиллерия (под общим командованием генерал-лейтенанта Николая Невадовского);
конно-горная батарея (капитан Борис Колзаков);
лёгкая батарея (полковник Михаил Ползиков);
мортирный взвод (полковник Александр Медведев);
команда связи (капитан Сосновский);
конная и автомобильная радиотелеграфные станции (подполковник Гран);
автоколонна (капитан Лисицкий);
броневой отряд – броневики «Верный» и «Доброволец» (капитан Ковалевский);
команда разведчиков особого назначения (поручик Гандлевский, 15 сабель);
полевой лазарет (старший врач Михаил Введенский);
интендантство (полковник Абрамов)[12].
Будущий командир Дроздовской дивизии Антон Туркул так описывал состояние умов добровольцев: «Белая идея есть само дело, действие, самая борьба с неминуемыми жертвами и подвигами. Белая идея есть преображение, выковка сильных людей в самой борьбе, утверждение России и её жизни в борьбе, в неутихаемом порыве воль, в непрекращаемом действии. Мы шли за Дроздовским, понимая тогда всё это совершенно одинаково»[13].
Полковники шли фельдфебелями, генерал-лейтенант Неводовский записался рядовым артиллеристом. Во главе отряда в солдатской шинели с вещмешком за плечами шёл сам командир. Другого имущества у него не было – только Идея. В своём дневнике, начатом во время похода, он писал: «Россия погибла, наступила эра ига. Неизвестно, насколько времени. Это иго горше татарского. Пока царствуют комиссары, нет и не может быть России. Сердце, молчи; воля, закаляйся. Ибо этими дикими, разнузданными хулиганами уважается лишь один закон – „око за око, зуб за зуб“. Но в ответ они получат „два ока за око, все зубы за зуб“! Такая это страшная вещь – гражданская война. Только так вдали видится слабое мерцание солнца. Пока же я – обрекающий и обреченный…»[14]
Пробиваться пришлось почти с ежедневными боями. Австрийцы, украинцы, большевики, бандиты. Население после анархии и грабежей встречало настороженно, но благосклонно. Год беспредела отбил иллюзию всяческих «революций», все хотели лишь одного – порядка. А в стройных шеренгах дроздовцев этот порядок вновь обретал чёткие очертания. Поэтому вязали и приводили собственных «большевиков», сиречь бандитов и налётчиков. С такими же разговор короткий – в расход.
Дроздовский писал в дневнике: «А в общем, страшная вещь гражданская война; какое озверение вносит в нравы, какою смертельною злобой и местью пропитывает сердца; жутки наши расправы, жутка та радость, то упоение убийством, которое не чуждо многим из добровольцев. Сердце моё мучится, но разум требует жестокости. Надо понять этих людей, из них многие потеряли близких, родных, растерзанных чернью, семьи и жизнь которых разбиты, имущество уничтожено или разграблено и среди которых нет ни одного, не подвергавшегося издевательствам и оскорблению; надо всем царит теперь злоба и месть, и не пришло ещё время мира и прощения…»
Ростовский преступный мир всегда имел собственное лицо и уникальный, отличный от других крупных городов России «криминальный парфюм». С одной стороны, здесь было все, что полагается отечественной босоте и джентльменам удачи всех времен и народов: грубость, жестокость, цинизм, неразборчивость в средствах, ненависть к закону и его носителям, презрение к тем, кто не рискует поставить себя выше этого закона и жить «правильной» жизнью, по понятиям. С другой — донскую преступность всегда отличали пресловутые «ростовские понты»: лихость, бесшабашность, склонность к ярким рисовкам, показухе на грани авантюризма, неумеренность в веселье, изящество и профессионализм в работе, строгая иерархия и умение договариваться.
В хроникальной биографии генерала Антона Деникина автор представляет не только военный и жизненный путь одного из виднейших деятелей Белого дела в России, но и особый взгляд на события русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, Февральской и Октябрьской революций. В ней приводится совершенно новая оценка деятельности главных действующих лиц Белого движения — генералов Алексеева, Корнилова, Каледина, Краснова, Врангеля, адмирала Колчака и др. А также виднейших деятелей эпохи — Керенского, Брусилова, Милюкова, Николая II, Распутина, Куропаткина, Савинкова, Троцкого, Ленина, Будённого, Сталина и пр.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.