Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии - [44]

Феминистские работы по режимам благосостояния склонны называть время центральной проблемой, в отличие от работ основного направления. Например, Гвеннеле Брунинг (Gwennaele Bruning) и Джаннеке Плантенга (Janneke Plantenga) (1999) классифицируют европейский декретный отпуск и политику равных возможностей в соответствии с балансом и выбором, который они делают доступным между «временем заботы» и обеспечением ухода за детьми; Джиллиан Пасколл (Gillian Pascall) и Джейн Льюис (Jane Lewis) (2004) рассматривают время, оплачиваемую работу, уход, доход и право голоса — как центральный аспект гендерного режима, который социальное государство может отражать, поддерживать, создавать и оспаривать. А Мэри Дейли (Mary Daly) и Кэтрин Рейк (Katherine Rake) четко определили время как один из ресурсов, которые социальные государства могут распределять и организовывать, таким образом, «Институты социальных государств осуществляют формирующий эффект на темпоральную организацию жизни» (Mary Daly and Katherine Rake, 2003, p. 22). Такое мышление постепенно оказывает все большее влияние на исследователей основного направления, включая их работы по темпоральному социальному государству, которое мы обсуждали в третьей главе. Хотя более широкий анализ темпоральных режимов включает изменения в темпоральной культуре и темпоральных ориентациях, которые могут быть связаны с конкретными политиками, до сих пор не разработан, но он подразумевается в феминистском анализе, подчеркивающем сложный, шероховатый и часто противоречивый эффект процессов, которые он стремится описать.

В целом ориентированный на женщин подход в социальных государствах показывает, что они являются основными клиентами служб социального обеспечения и большинства социальных работников. Они также делают массу неоплачиваемой работы и являются посредниками между социальными работниками и членами семьи. Сосредоточение внимания на женском опыте и приоритетах предлагает новые критерии для классификации социальных государств. Так, феминистские предложения сосредоточены на влиянии идеологии мужчин-кормильцев, на том, как помощь организована и вознаграждается, степени «десемьенизации» («defamilisation») («степень, в которой некоторые взрослые индивиды могут поддерживать социально приемлемый уровень жизни, независимо от их семейных отношений — либо через оплачиваемую работу, либо с помощью социального обеспечения; внутри или за пределами традиционной семьи» [Lister, 2003, p. 172]) и в какой степени все граждане, как ожидается, будут включены в оплачиваемую занятость (модель «все совершеннолетние — работники»). (Из значительного числа исследований, обсуждающих классификацию Еспин-Андерсена, и другие альтернативные см., к примеру: Sainsbury, 1994, 1999; Daly and Rake, 2003; Pascall and Lewis, 2004; Kershaw, 2005; Jensen and Pfau-Effinger, 2005; Siim, 2005.)

Скандинавское благосостояние: время для заботы

Большинство феминистских классификаций социальных государств определяют США и Скандинавию (конкретнее, Швецию) — как крайние противоположности. Хотя критерий «все совершеннолетние — работники» представляется явным исключением как для шведской, так и американской систем благосостояния, ожидающих, что оплачиваемая занятость — это главный источник индивидуальных гражданских прав как для женщин, так и для мужчин, но эти две страны обеспечивают различные уровни поддержки для таких рабочих, которые имеют другие требования к своему времени (Lewis, 2001). Американская модель базируется на рыночном индивидуализме и делает акцент на оплачиваемой занятости, предполагая, что женщины должны быть экономически независимы, оставив без ответа важнейший вопрос: «если все на рабочем месте, то кто будет заботиться о детях?» (Gornick and Meyers, 2003, p. 8). Напротив, «говоря проще, скандинавская модель совершеннолетние-работники признает заботу», и как таковая она дает возможность гражданам проводить время за пределами работы, когда это необходимо в быту, обеспечивая поддержку услугам по уходу (Lewis, 2001, p. 163).

Скандинавский подход связан с давней традицией использования государства для содействия социальной справедливости. В начале 1970‑х годов все скандинавские страны признали гендерное неравенство коллективной проблемой, на решение которой должна быть направлена государственная политика. В 1980‑е эти страны уже имели Советы Равенства или его аналоги, представили соответствующие политические инициативы и законы, главной целью которых было изменение несправедливых практик и отношений в общественной и частной жизни. Развитие связанных со временем политик было центральным для решения гендерного неравенства даже на самых ранних этапах этого процесса в странах Скандинавии: неоплачиваемый декретный отпуск был введен в Швеции в 1901 году, в то время как правительство Дании начало поддерживать уход за детьми с 1919 года (Borchorst, 2006; Gupta et al., 2006).

Это не означает, что существует единая «Скандинавская модель» времени или гендерной политики. Страны Скандинавии обеспечивают различные (смешанные) виды гибких условий занятости (например, вокруг декретного и семейного отпусков), денежные пособия для лиц, осуществляющих заботу, государственную помощь по уходу за детьми. Эти различные положения, в свою очередь, отражают важные разногласия по вопросу: должны ли молодые родители возвращаться к оплачиваемой работе после относительно короткого периода отпуска, или как в Дании — после значительно более длительного (на 480 дней; а Швеция предоставляет 60 дней оплачиваемого отпуска одновременно для двух родителей). Также продолжаются дискуссии — должны ли родители получать государственную финансовою помощь, если они сделали выбор в пользу ухода за детьми на дому (Финляндия поддерживает неработающих родителей, ухаживающих за детьми до восьмилетнего возраста; в Норвегии родители малышей в возрасте до одного или двух лет, не использующих субсидии на детскую помощь, имеют право на денежные пособия). Тем не менее, эти различные подходы базируются на общем предположении, что совершеннолетние граждане должны быть и работниками, и воспитателями; что женские традиционные обязанности важны, они никуда не исчезают, даже если женщины выходят на оплачиваемую занятость и забота — это не частная, индивидуальная ответственность, а коллективный, политический вопрос, который все общество должно поддерживать.