Ген высоты. Откровенная история десятикратного восходителя на Эверест - [14]
Отбор альпинистов в СССР для поездки в Гималаи был чуть ли не жестче, нежели в космонавты. Подготовка к восхождению на высшую точку планеты продолжалась около трех лет. Альпинисты в качестве тренировки совершили восхождения на все высочайшие семитысячники Советского Союза – пики Коммунизма (7495 м), Корженевской (7105 м), Ленина (7134 м). За два года до предполагаемой даты экспедиции в Непал выехала группа специалистов, чтобы выбрать оптимальный, по их мнению, маршрут на Эверест.
В результате наша команда поднялась на вершину не по классическому маршруту[24], а прошла уникальный первопроход – маршрут по юго-западной стене – высшей 6-й категории сложности.
На вершине Эвереста стояли Владимир Балыбердин и Эдуард Мысловский (они первыми поднялись на вершину 4 мая 1982 года), Сергей Бершов, Михаил Туркевич, Валентин Иванов, Сергей Ефимов, Казбек Валиев, Валерий Хрищатый, Валерий Хомутов, Владимир Пучков, Юрий Голодов. До сих пор этот маршрут не удалось повторить ни одному альпинисту. Да и вряд ли это вообще возможно.
Вторая советская гималайская экспедиция состоялась на третью по высоте точку планеты – пик Канченджанга (8586 м) в индийских Гималаях под руководством Эдуарда Мысловского, заслуженного мастера спорта СССР и заслуженного тренера СССР по альпинизму. 28 членов экспедиции совершили 85 человекоподъемов на все вершины Канченджанги[25]. Советские альпинисты прошли беспрецедентный траверс всех ее вершин в двух направлениях: с запада на юг – С. Бершов, М. Туркевич, У. Виноградский, А. Букреев, А. Погорелов и с юга на запад – В. Елагин, В. Коротеев, В. Балыбердин, Г. Луняков и З. Халитов. Как говорили шерпы, «русские сделали на Канченджанге трекинговый маршрут[26]».
Конечно, мы знали об этих экспедициях. Книжки о них читали, фотографии разглядывали. Но прекрасно осознавали, что самим нам не судьба туда добраться. Проще уж на Луну было полететь. Или на Марс, на худой конец. Но уж точно не в Гималаи.
После этих двух успешных экспедиций СССР организовал еще одну экспедицию на Эверест совместно с американскими и китайскими альпинистами и одну на Чо-Ойю в 1991 году (шестой по высоте восьмитысячник в мире высотой 8201 м). На этом СССР как страна навсегда исчез с карты мира, а вместе с ним канул в Лету и доблестный советский альпинизм.
Финансирование государства полностью прекратилось. Из весьма популярного и уважаемого спорта на советском пространстве, из спорта отважных, героических людей, которыми гордилась вся страна, альпинизм превратился в никому не нужное занятие. Еще вчерашние ярчайшие звезды альпинизма потускнели и осели на равнине обычными, никому не интересными людьми. Пробил ненастный час, как в сказке о Золушке: карета обернулась тыквой, кучера – мышами, принцесса оказалась простой нищенкой. Победоносное шествие альпинизма в СССР как спорта в одночасье закончилось.
Потом границы открылись, но денег все равно не было. Более того, их стало еще меньше ввиду гиперинфляции, захлестнувшей постсоветское пространство в начале 90-х годов. Заработать достойные деньги честным трудом было фактически невозможно, тем более чтобы обеспечить себе подобные дорогостоящие экспедиции. А спонсоров найти под горные восхождения – это уж совсем из области фантастики. Многие именитые альпинисты остались без средств к существованию, без любимой работы, без привычного образа жизни. Они стали не нужны, и им было тяжело вновь найти свое место в жизни. Некоторые навсегда завершили свои альпинистские карьеры, перестали в горы ходить.
Я вернулся к своим прежним работам по промышленному альпинизму. Женился, поскольку выполнил запланированную программу по достижению звания мастера спорта и стал чемпионом СССР по альпинизму. Девушку Людмилу встретил ровно через месяц после этого события, а еще через месяц мы поженились. Она тоже альпинистка, я сделал ей предложение прямо на вершине Эльбруса. Прожили мы вместе с ней 10 лет, у нас родилось двое детей – Лена в 1994 году и Денис в 1997 году.
Начались реально голодные времена. Моя собственная хозрасчетная фирма в итоге приказала долго жить. Я занимался высотными работами, красил фасады, герметизировал швы. Пока висел, было время подумать. Ну я и подсчитал: чтобы жене купить, например, шубу, мне нужно покрыть герметиком десять многоэтажных домов. «Нет, это не совсем подходящее занятие для альпиниста, пусть и в отставке, – крутилось у меня в голове. – А ведь в горы уже не поехать, ну никак…»
У меня в жизни правило такое есть: если что-то не клеится, что-то пошло не так – не суетись, подожди. Дождись какого-то знака, не дергайся. Так и произошло!
Меня совершенно случайно (хотя совсем случайного на свете ничего не бывает) пригласили работать в одну из самых первых туристических компаний «Пилигрим», которая специализировалась на организации туров для самых первых коммерческих туристов в России. Иностранных туристов, конечно же. Эта компания водила американцев на Эльбрус на Кавказе, пики Коммунизма и Корженевской на Памире[27]. А добираться до фирмы от метро нужно было на 141-м автобусе. 141 – мое любимое число, сам не знаю почему. Я решил, что это тот самый знак.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.