Ген подчинения - [33]
— Но они правда есть! — воскликнула я в волнении. — Полина не отнесла ее в участок, а ведь у нее была она! То есть расписка! — в волнении я смешала все местоимения в кучу, но Пожарский, кажется, меня понял.
Я тут же достала из кармана записную книжку, а оттуда переданный мне дворецким Леопольдом листок с нарочито правильными ученическими буквами.
Конечно, не было никакой нужды показывать ее генмоду, но я чувствовала себя виноватой перед ним и мне хотелось дать ему понять, что я обязательно постараюсь помочь.
— Постойте, — сказал Пожарский, глядя на расписку. — Я знаю этот почерк!
Глава 8. Сучья совесть — 3 (фин)
Обладательница ученического почерка жила в моем же Рубиновом конце — не пришлось ехать далеко. Более того, всего в двух кварталах от дома шефа!
На мой взгляд, очень удачное обстоятельство, поскольку я смогла купить два пирожка с мясом у знакомого лоточника. И вовремя — мой живот давно уже подвывал.
Мы с Пожарским остановились у здания, очень похожего на наше: узкое, стоящее в ряду одинаковых каменных домов, с высоким крыльцом, палисадником и узорчатым фонарем над входом. Только у нас в палисаднике Антонина высадила люпины и флоксы, потому что они не требовали особого ухода, а здесь хозяева растили кусты гортензии, которые цвели огромными белыми соцветиями.
Еще одно сходство: так же, как у нас, кнопок электрического звонка было две — одна у меня на уровне плеча, другая на уровне колена. Это для того, чтобы генмодам легко было позвонить.
Такие есть у многих домов в Необходимске, но далеко не у всех. Некоторые хозяева отделываются тем, что вешают снизу кольцо или молоточек.
Здесь Пожарский сам нажал на кнопку звонка, и нам открыла полная улыбчивая тетушка в чепце и переднике — явно экономка, но совсем другой породы, чем строгая и немного угрюмая Антонина.
— Ах, Михаил Дмитриевич, — воскликнула она. — Заходите, заходите. Но ведь у Славика сегодня нет занятий, так? Мариночка сейчас с другим учеником совсем…
— Нет, что вы, у Славика занятия завтра, по расписанию, — вежливо проговорил Пожарский. — Мы пришли повидать саму Марину.
Только тут экономка обратила внимание на меня.
— Добрый вечер, барышня, — сказала она, как мне показалось, немного неприязненно, и не добавила ничего. Даже не предложила мне снять шляпку, хотя крючки для них висели в передней.
Сказав это, экономка уплыла куда-то вглубь дома.
Поймав мой удивленный взгляд, Пожарский пояснил:
— Она приняла вас за конкурентку Марины Бикташевны. Как видите, хозяйка дома относится к ней по-матерински.
А, поняла я, так это была не просто экономка, а хозяйка! Правильно, откуда у репетитора, который принимает учеников на дому, средства на собственные апартаменты, да еще на экономку! Разумеется, она снимает у этой женщины комнату или две.
Мы прошли в общую гостиную — просто, но приятно обставленную — и стали ждать. Минут через десять сверху раздался шум, возбужденные голоса, лай — урок закончился.
В открытую дверь гостиной я увидела двоих черных лабрадоров, которые почти скатились вниз по лестнице. До меня донеслось оживленное обсуждение урока — надо же, речь шла о Большой войне пятьдесят лет назад!
Затем на лестнице послышались человеческие шаги.
— Хорошо, Витя, Маша, надеюсь, вы усвоили материал, — строго проговорил молодой женский голос. — Не выходите на улицу, пока за вами не приехала ваша мама!
— Ну Марина Бикташевна, ну тут же недалеко совсем! — проныл взрослый женский голос с совершенно детскими интонациями.
Впрочем, Славик тоже говорил взрослым голосом. Это беда генмодов: живут они примерно столько же, сколько люди, а вот физически взрослеют, как животные — за год-два. Конечно, ничему стоящему выучиться они не успевают, поэтому родители их держат, фигурально выражаясь, на коротком поводке еще лет пятнадцать. Насколько я знаю, это очень тяжело: даже человеческих подростков сложно контролировать, а подростки-генмоды частенько бывают крупнее и сильнее родителей!
— Маша, твоя мама мне доверяет, поэтому даже если бы идти было десять метров… О, вот и она!
Раздался еще один звонок. В прихожей раздался приятный женский голос:
— Прошу прощения, Марина, мы задержались, муж непременно хотел зайти… Дети, дети! Потише! Ведите себя прилично!
Раздался шум радостного скулежа, стуканья когтей об пол и хвостов об стену — обычные звуки собачьей радости. Затем семейство покинуло дом, и дверь закрылась.
Преподавательница заглянула в гостиную.
— Вы ко мне? — спросила она удивленно. — Михаил Дмитриевич, что-то со Славиком?
Я пыталась справиться с компульсивным желанием залезть в сумочку за записной книжкой и начать рисовать. Марина Бикташевна Алеева была не то чтобы ослепительно красива, но такое лицо просилось на иконы. Правильная, будто церковный свод, арка бровей, маленький рот, раскосые восточные глаза, фарфорово-смуглая кожа — и над всем этим облако коротких светлых кудряшек.
Смешанными кровями в Необходимске никого не удивишь. Сюда приезжали и селились люди отовсюду — в основном из Сарелии и Каганатов, но хватает выходцев из того же Шласбурга и остальной Долии, а также Галлии и Юландии. Однако впервые мне доводилось видеть такую одухотворенную, запоминающуюся внешность.
