Ген Химеры Часть 1 - [10]

— Мне надо будет платить за это? — снова прозвучал этот ледяной, совершенно не детский голос Захарии.

— Нет, — подал голос старший лаборант, наблюдая за тем, как Тора неуклюже пытается поднять с пола упавшую папку с документами. — Достаточно будет его месячной зарплаты.

— Вот и хорошо. Будет уроком для него.

Лаборант был бывшим начальником Торы. Целый месяц у него руки чесались: так хотелось всыпать уборщику по первое число. Но каждый раз он сдерживался, видя, какие неудобства причиняет калеке его больная нога. А сейчас, наблюдая презрение, с которым младший Матиас относился к родному брату, лаборант с содроганием представлял, как несладко приходится Торе в стенах дома. Захария был настоящим тираном и, судя по всему, умел неплохо скрывать следы побоев: на неуклюжем парне не видно было ни царапины. На это и была сделана ставка. Старший лаборант даже не представлял, насколько он ошибся по поводу их.

Едва спектакль был окончен, Захария вколол в «хромую» ногу брата миотоник.

— Потерпи еще пару часов, хорошо? Нужно время, чтобы мотонейроны полностью восстановились.

— Как скажешь, — устало ответил Тора, массирую холодную и бесчувственную конечность. — Лучше было бы вовсе оттяпать эту ногу.

— Пожалуйста, не говори так, — умоляюще произнес Захария, — Без информации, которую ты достал, мы бы никогда не сдвинулись с места.

— Ага, — вяло протянул темноволосый парень, отодвигая нетронутую чашку с горячим шоколадом.

Они сидели в маленьком всеми забытом кафе, подальше от любопытных глаз, «отмечая» небольшую победу. В кои-то веки без своих масок.

— Ты сердишься, на меня, — констатировал младший из них. — Мы просто играли свои роли, Тора. Как и всегда. Ты же знаешь, что я люблю тебя, и неважно, что за чушь я нес в стенах лаборатории.

— Знаю, — ответил Тора, но в его голове все еще звучал ледяной и такой чужой голос его брата. — Просто ты слишком убедительно играешь свою роль.

— Я хороший актер, — улыбнулся Захария.

Они помолчали. Тора чувствовал, как с каждой минутой его ноге возвращается чувствительность, что нельзя было сказать о левой половине его лица — она было парализована по-настоящему. Не то чтобы это отравляло парню жизнь, скорее, символизировало двойную игру, которую они вели вместе с братом.

Одна их жизнь лежала на поверхности. В ней Тора Матиас был хромоногим калекой, которого гнали взашей с каждой новой работы, а Захария — его деспотичным опекуном. Играть эти роли было несложно: стереотипы в головах людей помогали довершать картину. Вторая жизнь братьев лежала вне законов Метрополя: пару лет назад, на свой страх и риск, они добровольно примкнули к небольшой группе сопротивления. Нет, до войны было далеко: куда уж там группе мятежников и отвергнутых обществом единиц против строя, который возводился на протяжении многих столетий. Сбор информации, разведка, слежка за некоторыми одаренными, поиск хоть каких-то данных об Острове — это все, что пока было в их силах.

— Ты знаешь, позавчера я нашел кое-что интересное, — вдруг вспомнил Тора.

— Об аниматусах?

— Нет. В одном из архивов была информация о человеке… его звали, кажется, Тадеус Кель.

Захария поставил свою кружку на стол и внимательно взглянул на брата: это имя он, несомненно, слышал и раньше.

— Пятнадцать лет назад над ним проводили опыты в одной из лабораторий Метрополя. Он значится в архивах как “как индивид с абсолютным иммунитетом”. Его случайно обнаружили эпидемиологи, когда сжигали трупы в нулевых районах. Всех бедняков тогда выкосила аспидная чума, а он один в живых остался. Говорят даже, что он ел и спал среди смертельно больных и все равно не заразился.

— А сейчас он жив? — спросил Захария, с интересом наблюдая за каждым жестом брата.

— Не думаю; ученые много сил вложили, чтобы изучить природу его иммунитета, практически на кусочки его разобрали… После такого долго не живут.

Откинувшись на стуле, Тора задумчиво сделал глоток из своей чашки.

— Но самое интересное в том, что из крови Тадеуса получили лекарство от вышедшего из-под контроля вируса С(H1N7)…

— Минутку, ты говоришь о дот-вирусе? — нахмурился Захария.

— О нем самом.

— Но сыворотку всего два года назад создали, до этого эпидемия людей сотнями косила… — Захария вдруг осекся и пристально взглянул на старшего брата. Похоже, он понял, к чему тот клонит.

— Вспомни, кто умирал в первую очередь: старики, бездомные, асоциальные личности, — Тора понизил голос до шепота: даже здесь, в задрипанном кафе, у стен могли быть уши.

— Тот, кто не приносил пользы Метрополю.

— Именно, — кивнул Тора, — Сыворотка всегда была у нас, но дот-вирус был нужен, как средство контроля.

— Для того чтобы держать нас в страхе, — закончил его мысль Захария.

Они помолчали. Может быть, именно сейчас каждый из братьев осознал, насколько далеко они зашли.

— Идем, — вставая из-за стола, сказал Тора, — Айзеку нужно узнать об этом как можно скорее.

***

Мозговой чип буквально разносил голову Ойтуша на части. Выпав из сновидения, словно рыба из воды, он судорожно хватал ртом воздух. На этот раз образ морского берега и беременной девушки с сиреневыми волосами был настолько реален, что Ойтуш долго не мог понять, где он находится на самом деле. Но задаваться вопросом, почему в его голове чуть ли не каждую ночь рождаются эти видения, у парня не было ни времени, ни сил.