Ген бесстрашия - [32]

«О нас» относилось к землянам как планетарной расе, полномочным представителем которой перед лицом галактического сообщества Неустроев вдруг себя ощутил.

Межпланетная общественность тем временем думала о том, как восстановить отношения с носителем гена бесстрашия, столь опрометчиво разрушенные лобовым сообщением о том, что Же Ни Йя не может немедленно возвратиться домой.

Привычку впадать в ярость по поводу и без миламаны считали естественной функцией организма землян и не поставили бы истерику Неустроеву в упрек, даже если бы знали о ней.

Однако они не знали, ибо сказали Же Ни Йя правду. В его каюте действительно не было никаких наблюдающих и подслушивающих устройств.

Поэтому Ли Май Лим не ведала, что делает Же Ни Йя, и не имела представления, как он встретит ее, когда она придет мириться.

А мириться послали, разумеется, ее, поскольку миламаны были уверены, что любого другого он встретит еще хуже.

— Открой, пожалуйста, — попросила она из-за дверей каюты так проникновенно, что голос дрогнул даже у механического ретранслятора. — Мне очень нужно с тобой поговорить.

И вздрогнула от неожиданности, когда он распахнул дверь почти сразу после этих слов.

Вернее, не распахнул, а просто открыл, поскольку двери на корабле расходились в стороны, как раздвижные стены японского домика, но это не меняет сути дела. Неустроев предстал перед Ли Май Лим так скоро, словно ждал под дверью, когда она придет.

— Говори, — произнес он, и в пространстве повисла долгая пауза, так как Ли Май Лим не знала, что сказать. Она готовила разные варианты беседы, но от неожиданности все они выветрились у нее из головы.

Не дождавшись от нее ни слова, Неустроев молча отошел вглубь каюты, но дверь не закрыл, словно приглашая миламанку войти.

И она вошла.

Двери автоматически сомкнулись за ее спиной.

— Раздевайся, — все так же холодно и хмуро сказал Же Ни Йя.

— Что? — пролепетала Ли Май Лим.

— Ты ведь за этим пришла?! — повысил голос Неустроев. — Жители деревни Зачатье до сих пор помнят молодого человека средних лет с голубыми глазами и окладистой бородой. С ума сошли генетики от ген и хромосом. Раздевайся, чего стоишь?! — рявкнул он так, что храбрый офицер спецназа Ли Май Лим вздрогнула, как от удара плетью.

Носитель гена бесстрашия еще никогда так с нею не разговаривал. При этом он вовсе не казался впавшим в ярость. Он просто был груб и неделикатен.

Но Ли Май Лим не обиделась и не оскорбилась. Она не вполне поняла слова, сказанные землянином сгоряча, однако уяснила, что он не прочь продолжить вкушение плодов сладострастия в ее обществе. А ради этого она была готова стерпеть любую грубость.

Она сбросила форменный комбинезон задевайся, чего стоРрртак стремительно, словно от этого зависела ее жизнь. И Неустроев невольно подумал, что его плен имеет свои прелести. Миламаны не отпустят его домой, но зато на корабле он теперь может помыкать ими, как хочет. Они все стерпят ради главной цели — этого пресловутого зачатия полноценного потомства.

Неустроев овладел девушкой прямо на полу в главном помещении каюты, и такое с нею тоже было впервые. Это напомнило ей скорее не акт любви, а упражнение из тренировочного комплекса по рукопашному бою. Миламанские мужчины никогда не позволили бы себе так обращаться с женщиной.

Но Же Ни Йя не был миламанским мужчиной. И что самое удивительное — Ли Май Лим понравилось такое обращение. Может, это оттого, что наслаждение от любви смешалось с ощущением новизны и необычности, которое всегда возбуждало девушку с медовой кожей и зелеными глазами и будоражило ее рассудок. А может, в ней пробудились какие-то древние инстинкты из той эпохи, когда взаимоотношения мужчин и женщин в цивилизации миламанов были совсем другие.

Об этой эпохе сохранились лишь смутные предания, которые гласили, что когда-то миламанские мужчины были свирепыми воинами, которые захватывали в плен скромных и целомудренных девушек и превращали их в рабынь сладострастия.

Но Великая Богиня Любви, Мать Матерей встала на защиту девушек, и с каждым годом их становилось все больше, а мужчин все меньше. И хотя мужчины оставались гигантами, а девушки были гораздо миниатюрнее, кончилось тем, что женщины восстали против мужчин и одержали победу. А в наказание за прежние грехи они лишили сильный пол любовной энергии, сосредоточив ее в себе.

Девушки перестали быть скромными и целомудрен-ными и стали наделять мужчин любовной энергией в малых дозах, одаряя их млечными слезами из кормящей груди. А мужчинам пришлось сделаться поэтами, чтобы вернуть себе благорасположение слабого пола.

Но памятуя о прошлом, женщины отказали мужчинам в праве вкушать плоды сладострастия один на один. В помещении, где совершается акт любви, с тех пор всегда находится не больше одного мужчины и не меньше двух женщин.

И даже теперь, когда мужчинам снова пришлось стать воинами, и они добились в этом деле немалых успехов, в любви они остаются скромными и стыдливыми поэтами, не смеющими посягнуть на прерогативы женщин.

Ли Май Лим не преминула сообщить об этому Неустроеву, когда тот, тяжело дыша, перевалился на спину, а она, робко касаясь губами его кожи около уха, снова попыталась завязать разговор.