Геморрой, или Двучлен Ньютона - [12]

Случилось это благодаря странному стечению обстоятельств. Моим очередным шефом оказалась опять б… пардон, женщина. У меня вообще такое чувство, что эти б…, пардон, женщины, тихой сапой оккупировали все кресла. Это какой-то крестовый поход б…абенцев. Только мы – мужики – построили общество, в котором можно жить в свое удовольствие, то есть расслабиться, как… расслабились. Идиоты! А эти, не будь дурами (хотя тысячелетия именно ими они и были), тут же начали просачиваться. Сперва по квотам, потом в квоты попали уже мы.

Ну а как иначе?! Кто ж не знает их хватку?! Захомутают и…

Ладно, что об общеизвестном! Лучше о своем, наболевшем, своя-то болячка больнее чешется. Ну вот, очередная б… Кстати, «б» – это не то, что предполагается, это, всего-навсего, бабы. Ненормативную лексику я не употребляю, но двусмысленность или двузначие еще со времен «бинома Ньютона» доставляли мне удовольствие. И, как оказалось, напрасно!

Словом, я понял, что знаменитую пословицу «От тюрьмы и от сумы не зарекайся» правильней было бы продолжить: «От тюрьмы, сумы и любви не зарекайся». Причем последняя напасть самая креативная. Почти по Толстому, у которого все счастливые счастливы одинаково, а несчастные – кто во что горазд.

Думал я об этом из-за Катьки. Я долго к ней подъезжал и так и эдак, но все было в облом. При этом был полный филлинг того, что я ей нравлюсь. В общем, я ее споил и уже был готов завалить, как она, нетрезво помахав пальчиком перед моим носом, спросила: «А ты не гей?»

– Дура! – сказал я. – Какого хрена тогда я тебя дотащил до койки?!

– Логично! – сказала она, уставившись на койку Плюхнулась на нее и вырубилась.

Честно говоря, хорошо и сделала: у меня после ее вопроса сделался упадок – в худшем смысле этого понятия. День, точнее, ночь была похерена. А ведь Дед уехал на весь уик-энд, и я думал оторваться по полной. Но дело было не только в этом. Меня изводили сомнения из-за ее вопроса. Почему она спросила? Неужели…

Словом, промучился я до утра, а когда она, взлохмаченная, выползла на кухню и заявила: «Здорово оторвались!» – я чуть не прибил ее:

– Ты хоть что-нибудь помнишь?!

– Ну-у! – блаженно протянула она. – Ты был великолепен!

Я чуть не задохнулся:

– Ты… ты… То, что бабы оргазм симулируют, это еще понятно. Но вот так! Ты хоть помнишь, что было?!

– А что было? – насторожилась она.

– А ничего! – заорал я.

– Не переживай, – фыркнула она, – с кем не бывает.

А я-то думал, что пик женской логики – это моя мадре. Но Катька ее переплюнула. Так все перевернуть! Пока я думал, как бы ее прибить, чтобы следов не осталось, она спросила:

– А… а с какого бодуна ты мне говоришь об этом? Я ж ничего не помню. Мог бы ходить гоголем.

– Вообще-то это ты с бодуна, а я трезв как стеклышко. Точнее, как цейсовское стекло, изготовленное для микроскопа, в который…

– Стоп, – перебила Катька, – что-то тут не так. Колись.

– Сама колись! – заорал я. – Какого хрена ты меня педиком обозвала и вырубилась? А потом пойдешь трепаться, что я – имп, хотя сама…

– Стоп! – повторила она. Выхлебала стакан воды и попросила все изложить по порядку. Так и сказала. А что было излагать? Но я изложил. И доложил. От себя. В смысле, что я об этом думаю. В смысле, о ней. Она хмыкнула:

– Не бери в голову. У меня это пунктик. Понимаешь, недавно со мной такое приключилось! Один тип все домагивался меня и домагивался. А я как раз была в шоке из-за предыдущего, с которым разбежалась. Наконец, когда он почти домагнулся, вдруг разоткровенничался, типа того, что я была его последней надеждой на исцеление от предыдущей любви. Это был такой шок, что я как дура спросила: «От кого?» Ну, он замялся, типа, ты знаешь. Я, как дурра в квадрате, стала перечислять общих знакомых. Когда огласила весь женский список целиком, а он все бессмысленно мотал башкой, я, уже как дуррра в кубе, брякнула: «Ты что, гей?»

– Ну и? – не выдержал я.

– Не «ну и», а – «ну да!» – вздохнула она. – Представляешь?! Я зависла. Нет, ты представляешь, я зависла! Меня еще никто в виде таблетки не употреблял!

– Да ладно, все б… женщины тащатся от этого – спасти ведь не помиловать. Вот это – ни-ни! Ну и что ты сделала?

– Приперлась домой, села на крышку унитаза и сказала: «Воистину, Господи, пути твои неисповедимы!»

– Ну, оттуда Бог тебя точно услышал. Теперь ты геефоб?

– Так ты все-таки гей?

Что за сволочная манера отвечать вопросом на вопрос! Пришлось молча доказывать обратное.

– Бисек, – промурлыкала Катька, – а ты ничего! Считай, что экспертизу прошел. В рекомендации от меня можешь не сомневаться.

Она отправилась в ванную, а я подумал, что частица «би» никак не хочет меня отпускать.

Я вспомнил историю с Катькой потому, что стоял на пороге очередной великой любви и очень не хотел опять попасть впросак. Меня ведь и тогда предупреждали, что у Катьки вместо крыльев копыта, но любовь и козла козленочком сделает. Если бы Катька в нашу единственную ночь не огорошила меня, то я точно превратился бы в юное парнокопытное.

Кстати, несмотря на все Катькины ухищрения, я отношения не продолжил. Она пригрозила, что растрезвонит о том, что я бисек, но после школы шантажа, которую я недавно прошел, мне все было нипочем. Так что я только хмыкнул в ответ: «Я всегда в тренде!» Катька увяла и отвяла. Это я так думал. Я был в заблуде, в смысле, заблуждался.