.
Геммалия, между тем, занимает важное место в истории развития вампирического или, если угодно, около-вампирического жанра (гули, подобные Геммалии, древнегреческие ламии и сходные существа принадлежат скорее к некрофагам, однако в период написания повести, да и позже, безусловно воспринимались как типологически относящиеся к вампирам).
Повесть появилась на фоне французской «инфернальной волны» 1810-1820-х гг.[15] и настолько насыщена литературными аллюзиями, что кажется едва ли не центоном. Здесь обыгрываются и истории о ламиях от Филострата и далее, и западноевропейский вампирический дискурс от О. Кальме до Коринфской невесты Гете, Вампира Полидори и в целом байронического вампиризма, и ориентальная линия Тысячи и одной ночи. В плане последней непосредственным источником для авторов послужила сказка о Сиди Нумане и его жене-гуле, включенная в состав Тысячи и одной ночи французским ориенталистом, путешественником и переводчиком А. Галланом (1646–1715) и, видимо, почерпнутая им из пересказа сирийского маронита X. Диаба. По поводу происхождения этой сказки и степени вмешательства Галлана существуют различные версии; любопытно, что некоторые исследователи именно Галлану приписывают мотив разрывания могил и поедания мертвецов в приложении к гулям[16]. Многие общие черты заставляют предположить, что авторы были знакомы с Серапионовыми братьями Э. Т. А. Гофмана (опубл. 1819–1821), который использовал мотивы указанной сказки в рассказе о графе Ипполите и его жене Аврелии.
Перевод выполнен по первому изданию 1825 г. На фронтисписе — илл. К. Рожье к Contes fantastiques Гофмана (Париж, 1836); на с. 43 — илл. к истории о Сиди Нумане из The Arabian Nights Entertainments (London, 1840).
