Гемма - [3]

Или мысль гранили, как Платон.

Человек по жизни, глух ли, нем ли,

Шел к мечте, отбросив лень и сон.

И какие бы кариатиды

Ни свисали с новых стен и крыш,

Помни о погибшей Атлантиде

И Земле, где ты сейчас стоишь!

Сулла

Как опостылел этот Рим!

Всё одинаково и тошно.

Незыблемы — на том стоим,

Но дальше жить так невозможно!

Тибр не направит воды вспять,

И не рассыплешь взглядом Форум.

Взгляни вокруг — потянет спать,

Уснёшь — а там одни повторы.

Меня пытает эта власть, —

Плебей счастливей, чем патриций,

И подбивает злая страсть

Плевать в пресыщенные лица.

Мартовские иды

1. Цезарь — Цицерону

Рим затаился, скрыв обиды,

И лесть утихла, как ни странно.

Мечта в сады Семирамиды

Ушла, оттачивая планы.

Свободно жить. Жена спокойна.

Сын задаёт уже вопросы.

Простил врагов и недостойных.

Что вы замыслили, философ?

Вчера, читая Геродота,

Я вспомнил вас и вашу клику.

Как там Помпея, кто же сотый

Её любовник? Он ей к лику?

2. Цицерон — Цезарю

Письмо получено, мой цезарь,

Или мой фюрер — как хотите.

Меня смущают антитезы:

«Свободный дух» и «власть в зените».

Своею дружескою дланью

Вы придавили непокорных.

Лесть — это весточка восстанья.

Мысль о восстаньи у придворных,

У ваших вышколенных теней?

Смешно. Напрасны страхи эти.

Раздайте неимущим денег

И хлеба — он надёжней плети.

С Помпеей я почти не вижусь.

Любовник — незнакомец некий.

Пишите чаще, не обижусь

На резкость, ибо в человеке

Всё интересно. Цицерон.

3. Предчувствие

Окна распахнуты в вечность.

В вечном городе ночь.

Цезарь постиг быстротечность,

Теперь ему не помочь.

Отослана Клеопатра,

В опалу попал Цицерон.

Никто не знает, что завтра

Ждёт диктаторский трон.

В знаменья уже не верят,

Над ними смеялся Брут:

«В жизни нет места мере,

А прорицатели врут.

Брось предаваться грусти,

Мы ведь ещё в живых!..»

«Бог беды не допустит», —

Кто-то сказал из своих.

Встретился прорицатель

Утром в тени колонн:

«Бойся друзей в Сенате —

Месяц дурных времён!»

Странное время года

В душу вливает грусть:

«Раньше была свобода,

Нынче уснуть боюсь».

4. Молитва Цезаря

Все странствия

и все бои

В прошедшем —

за грехи мои.

И жизнь,

отпущенную в путь,

Не воскресить

и не вернуть.

Я думал: слава —

это всё,

Что нам за труд

судьба несёт.

Но уплывут

за Стикс друзья,

Никто не вспомнит —

жил ли я.

Жена и сын

пройдут, как сон,

По зыбкой

лестнице времён…

Я знаю:

что-то здесь не так!

Не бездна ждёт меня, не мрак,

А что-то страшное из бед,

Что изведёт меня на нет.

Там, за чертой живёт ли Бог,

Или душа — бред лживых строк?

Мне сон — не сон и ночь — не ночь.

Где друг, что смог бы жить помочь?

5. После

Убили человека. Тишина.

Убили, а зачем? Кому-то легче?

Всё так же беспощадны времена.

Трагично счастье. Одиноки речи.

Песок в часах струится, тает кварц.

И нет часов, а время по пустыням

Рассеяно. Жизнь — битва, а не фарс,

И тяжко равнодушие к святыням.

Гемма

Голубой кусок стекла,

Мы тебя разрисовали,

Драгоценностью назвали,

Жизнь сквозь пальцы утекла…

Безделушка на ладони

У еще живой руки,

Снова брызжешь огоньки

Угасающей мадонне.

Век — и новая рука

Полустёртый камень гладит,

И резец уже слегка

Виден. Так — до новых стадий.

Вот уже и нет клейма

На кристалле лазурита.

Как же память? Память — тьма

И дожди метеоритов.

1987

Античный мир пригрезится едва ли…

Античный мир пригрезится едва ли

Тому, кто врос в века бетонных плит,

Атланты от небес земных устали,

Похоронив своих кариатид.

Лежат в пыли разбитые скрижали,

Спят боги, даже пальцем не грозя,

Слагают миф, кто лучше б уж молчали,

И те молчат, кому молчать нельзя.