Гемини - [12]

– Ты очень рисковал, встречаясь со мной, – сказал Генри, оторвав взгляд от сверкающей точки. – Зря ты так.

– Знаю. А что еще оставалось делать? Ты мне как брат, – голос Джека на последних словах дрогнул.

– Ты мне тоже, – ответил Генри, окончательно расстроившись. С людьми, побывавшими вместе в боевых условиях, эмоции могут сыграть дурную шутку, однако Джек всегда умел сохранять выдержку, держать эмоции под спудом и не терять из виду непосредственную угрозу.

Но сейчас они были не в бою. Или, по крайней мере, не рассчитывали быть. Искра в небе однако предвещала иное.

Глава 5

– Тебе сказали, кто он такой? – раздался голос Джека.

– Валерий Дормов, террорист, – ответил Генри.

– Нет. Валерий Дормов, молекулярный биолог. Проработал в Штатах больше тридцати лет.

Голос Джека Уиллиса звучал четко, словно он сидел с Джанет Ласситер и Клэем Веррисом в ее кабинете, а не на яхте посреди Баттермилк-Саунда, над которой на высоте 1200 метров парил, передавая разговор живьем, беспилотник. Разрешение камеры позволяло точно установить всех, кто находился на борту.

Уиллис и Броган еще не закончили разговор, как вдруг женщина появилась вновь. Ласситер скорчила недовольную мину. Она почти забыла, что Уиллис явился на встречу с Броганом не один. Вряд ли молодая подруга Уиллиса решит провести остаток дня в магазинах Саванны и за роскошным ужином в дорогом ресторане.

Женщина поднялась на верхнюю палубу, сбросила накидку и устроилась в небольшом джакузи сразу за штурвалом, подогнув длинные ноги и откинув яркие золотистые волосы на палубу, чтобы не замочить красоту. Ласситер поразилась – зачем размещать джакузи в таком месте?

Как зачем? Показать мощь денег. Любой, у кого их достаточно, мог купить дорогую яхту, да только что толку, если твоя яхта не отличается от других больших посудин в каталоге? Важна не покупка большой дорогостоящей яхты, важен впечатляющий дорогущий эффект. Обычные люди для той же цели используют наклейки на бамперах и татушки.

Ласситер было жаль молодую женщину. Должно быть, увидела Джека на его яхте и подумала, что знает, на что подписывается. Возможно, даже вообразила, будто разобралась в Джеке Уиллисе. На самом деле бабенка не подозревала, во что вляпалась, и, по опыту Ласситер, так случалось со многими – если не со всеми – молодыми женщинами. Себя к их числу Джанет не относила.

Она не питала ни малейших иллюзий насчет избранной сферы деятельности. Разведка всегда была мужским клубом, и РУМО не являлось исключением. С первого дня Ласситер усвоила: чтобы чего-то достичь, получить очередное звание, придется царапаться, толкаться, кусаться. И так – всю карьеру. Потолка как такового не существовало, потолков было множество, вместо одного появлялся новый. Оставалось лишь долбить его головой, пока не сломаешь либо потолок, либо голову.

Чем выше она забиралась, тем толще становились потолки, тем тверже должна быть голова, ибо руку помощи никто не протянет. Никто означало, что ни один мужчина не сделает для тебя потолок проницаемым, пару раз хорошенько по нему стукнув, не подсунет тебе ножовку и не покажет тайный обходной путь, даже если этот мужчина – твой отец. Иначе он бы не гордился, что дочка уродилась в папу.

Если бы кто-то из коллег-мужчин помог бы одолеть очередную ступеньку, разумеется, все остальные сочли бы, что Джанет с ним переспала. Дурацкое предположение – Ласситер лично убедилась, что ни одна женщина пока еще не взобралась на самый верх конторы через постель. Некоторым интрижками удавалось проложить дорогу до среднего уровня, однако амбиции Ласситер всегда были неизмеримо выше.

Она много лет раздавала тумаки, толкалась и рвала когтями, и в конце концов достигла стратосферы, где воздух был холодным и разреженным. И никто не увидит, как она ежится от холода и хватает ртом воздух. Каждое утро, вставая с постели и принимая деловой вид, являясь на работу на час раньше всех остальных, Джанет повторяла про себя: да, оно того стоило – совершенно, определенно и несомненно, ее не преследовали задние мысли, разочарование либо досада. Ни капельки. Она добилась своего. Она – директор. Это – божественный статус, не тупик, не синекура и не беличье колесо, созданные для того, чтобы посредственному, недальновидному, лишенному честолюбия хомячку-работяге казалось, будто он чего-то там достигает, пока не свалится и не протянет ноги.

Пусть она «бездушный дьявол в юбке из девятого круга ада», как ее назвали две сотрудницы в женском туалете, не подумавшие, что их разговор мог услышать кто-то еще, все равно это лучше, чем быть секретаршей-сплетницей под гордым титулом «помощника-референта».

В пользу возомнивших о себе рабов на зарплате говорило только то, что ни одному из них не приходилось иметь дело с человеком, сидящим сейчас в ее кабинете и дышащим одним с ней воздухом.

Ласситер невзлюбила Клэя Верриса с первого взгляда. Постоянные контакты на протяжении многих лет превратили неприязнь в глубокую, стойкую ненависть. Однако обожание Веррису вовсе не требовалось. Любовь Клэя Верриса к самому себе была, вне всяких сомнений, намного сильнее ненависти Ласситер. Он мнил себя провидцем, Стивом Джобсом военного дела. Крупнокалиберным Стивом Джобсом в полном боевом снаряжении за вычетом причуд.