Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая - [17]

Женька Маслов меня сильно порадовал, объявился не с барышней, а сразу с тремя — ни одной «красоте» возле склада не смог отказать! Девчонки не конкурировали, счастливы и все время чирикают, прижимая к себе чайники и всякие другие костровые полезности, хорошие девчонки! Егор тоже натащил невест три штуки: Надька-Полина-Светка, вожатухи из «малышового отряда» еще не сдали свои позиции, так, пока лагерные «звездени» гуляют до утра; правда, Егоровы девицы всегда сами по себе, обычно он занят рабочими вопросами, а не пионерлагерными прибаутками.

Из корпуса вышла Алена и стала общаться с нами как ни в чем не бывало! Наташка на нее злилась даже больше, чем я, но я не хочу противостояния, и обиды во мне нет, только глубокое сожаление, что так все вышло, сама Алена, как умеет круто заварить скандал, так способна его и игнорировать:

— Ну, ты и оделась, Малая, кошмар! Ты так никого себе не найдешь! Думаешь, на «костер» картошку жрать ходят? Ночной «костер» нужен, чтобы парня зацепить, не зря там так много кустов! — конечно, она меня задирает, но так она общается со мной всегда, в такой наставнической и издевательской манере одновременно.

— Ну что, Алена, типа, победителей не судят? Только ты «по своим» идешь, ты Алена такая дура, Сашка-то тебя любит…

— Наташка никогда не ищет удобных моментов, говорит все и сразу.

— Мне не нужна ее любовь, не надо меня было унижать при Ромке! Но сейчас все на месте, и я не в обиде, а вы как хотите, можете отмораживаться, — она сделала лицо показушно-независимым.

— Да не собираюсь я отмораживаться, никто такого не хотел, я такого не хотела! Никто не собирался тебя унижать! — я не оправдываюсь, это мои чувства.

— И я так не хотела, так получилось! У тебя так, у меня вот так! Квиты? — Алена абсолютно собой довольна.

— Алена, ты такая дура! Глобальная! Но морозить тебя игнором, как любишь делать ты, мы не будем, — Наташка закрыла тему.

Колонна двинулась сначала вдоль ограды вниз, под холмы, там через восточные ворота уже прямиком в лес, короткой дорогой к отростку-ручью, что ответвился от Маны. Здесь потрясающий вид на несколько одиноких «столбов» из красного гранита метров в двадцать высотой. Каменные глыбы словно выросли прямо из земли не по геологическим законам, а как обычные елки и сосны, стоят как живые, одухотворенные существа, подсвеченные подслеповатой луной. Ручей со студеной водой плещется на плоских валунах, стекая в очень глубокую заводь, а лихие выпендрежники непременно ныряют в хмурую яму оголтелой головой. Впрочем, кто бы говорил, меня все равно в лихости никто не переплюнул, без страховки по скалам никто не лазает! Может, я из какого обезьяньего рода, и его базовые навыки торчат у меня иглами в генах как насущная потребность и требуют: «Лезь на скалу, лезь»!

Это Зоя во всем виновата, после того, как мой дед пропал в тайге, а их экспедицию так и не нашли, у нее сформировалась потребность рисковать без толку, а у нас в «крае» такие богатые возможности с нашим заповедником «Столбы» открываются, так еще и фильм «Высота» сделал свое дело; бабушка втянулась, и альпинизм стал ее страстью, примиряющей с жизнью без деда. Именно поэтому она так и не вернулась в Москву Скалы и дед, дух которого явно где-то тут, держат ее в жизни прочно; у Зои за тридцать лет увлечения альпинизмом не было ни одной хоть какой-то травмы серьезнее растяжения. В повседневности бабушка занимается делом по профессиональному призванию, работает в самом большом архиве Сибири и Дальнего Востока, она «Институт Востоковедения» когда-то закончила и знает языки, которых на Земле уже нет. Так получилось, потерять и бабушку после смерти мамы я никак не могла, замолчала я тогда не потому, что «тронулась от горя», а хотела, чтобы меня оставили в покое и дали быть всегда с ней рядом, с бабушкой. Всегда и везде! Несколько лет я ходила за Зоей по пятам, и даже «сезон» в лагере в тот год пропустила, но оставить ее наедине со стихией неведомого, непонятного мне зла, которое так искалечило мою семью, я не могла. И этот опыт принес свои побочные плоды, теперь я ориентируюсь в любой документации как заправский «архивариус» и ползаю по скалам дико, как обезьяна! Веревки, крючки и страховки мне только мешают, так что даже сейчас, в темноте, подсвечивающийся лунным светом гранитный бок скалы не дает мне покоя, привлекает уступами и впадинами, и я внутренне выстраиваюсь на его абордаж — руку сюда, ногу туда… Говорю же, у меня «генетическое» расстройство! Но лихо я забираюсь только вверх, вниз спуститься получается не всегда, и с вертолетом меня со скал снимали не раз, так что сегодня я воздержусь от сумасбродства. Этот конкретный «столб» вообще не имеет пологого склона, сидеть на его верхушке всю ночь мне неохота, и я отвернулась от него, чтобы он меня не соблазнял.

Наша огромная компания костер насобирала в человеческий рост, сухие сучья быстро прогорели до угля и над костром поставили чайники, а в золу побросали картошку. Мы с Наташкой уселись на бревно, а Аленка нас покинула, что сняло напряжение, видимо, это все так и останется во мне, не растворится. Наташка смотрела в основном на «новеньких», конечно, на парней, бегать по кустам она не собиралась, но любовь тоже должна с чего-то начинаться. Вот она и пялится на всех подряд. Кто зацепит ее через внутренний импульс? «Выгодным» умом Наташка жить даже не собиралась: «Это противно моей богатой природе», — так она сама выразилась.