Гель-Грин, центр земли - [9]
Бармен засмеялся; смех у него был густой, как повидло; рабочие начали оглядываться, и Стефан почувствовал себя в центре мира; залился краской и чиркнул в блокноте загогулину, побег плюща; «он мне нравится, Расмус!» — проревел бармен, Расмус махнул ему из-за стола; на салфетках они что-то чертили с Жан-Жюлем; «вот твой кофе; меня зовут Тонин, как сахалинский маяк; главное блюдо сегодня — пирог с грибами»; и Стефан двинулся сквозь толпу с горячими чашками; «это хорошо, что ты понравился Тонину, — встретил его Расмус, — он у нас как лакмусовая бумага; оценивает до шнурков на ботинках; еще у него бывают видения; всерьез; он необыкновенный — жил десять лет в тайге; охотился на бурых медведей; наизусть знает биографии всех английских капитанов; готовит, правда, ужасно»; Жан-Жюль прыснул в чашку; «да ладно, всё равно все едят; ты можешь и ужинать здесь, если захочешь, и взять еду с собой; «Джек» работает с шести утра до двух ночи»; капучино заказал Жан-Жюль, с вишневым ликером — Расмус, кофе по-венски любил Стефан; но здешнее кофе по-венски выглядело так, будто его готовили в котелке на костре, а шоколад настрогали охотничьим ножом.
— Как Свет и Цвет; никого не замучили? — Жан-Жюль мотнул головой; по дороге он увидел, как один из бульдозеров ушел под воду; парня еле спасли из холодной воды; просто поехала насыпь для железной дороги; и теперь нужно было вытаскивать тягачом этот бульдозер; удалять насыпь; всё время что-то случалось. Подошел единственный официант — подросток, который еще не имел права на вождение грузового транспорта; тонкий, высокий, стройный, как модель, — рабочие дразнили его переодетой девочкой; глаза яркие, как пламя; он сбежал из детского дома в Гель-Грин; упросил Антуана довезти, согласен был на любую работу; а в кафе ему нравилось; он любил разговоры, смех, готовить кофе; и клетчатую одежду; ему казалось, что море и мир — это одно. В меню была куча рыбы, каких-то ракушек, морской капусты; тушеные овощи и пельмени; цена шла в трех валютах; и еще был пункт — «в счет зарплаты»; Стефан заказал себе пирог с грибами; оказалось, круглый, закрытый, очень горячий; внутри еще курица и лук; и Тонин был прав — единственное съедобное блюдо; пришлось делиться с Жан-Жюлем и Расмусом, заказавшими рыбу в желе; холодную и клубничную…
После «Джека Обри» они пошли в мэрию; одноэтажное здание, тоже на сваях; тоже сосна; «сейчас Лютеция покажет тебе план города; можешь отксерокопировать его» «а кто такая Лютеция?» «Лютеция Жаннере-Гри — главный архитектор Гель-Грина; и… — Расмус посмотрел на Стефана строго, как воспитатель, — моя девушка… Поймаю за шашнями — убью обоих» «Его любимая опера — “Кармен”, — сказал Жан-Жюль. — Он преувеличивает: Лютеция даже не знает, что она ему нравится; она думает, у него только работа и маяк…» «Маяк?» — но они уже вошли по легкой лесенке, дрожавшей под ногами, как веревочная; внутри тоже пахло деревом и солью; и Стефан понял, что и сам уже так пахнет; будто изменилась кровь; вся химия; сверхъестественное: соленый снег, люди — ясновидящие; его сын, бармен Тонин; леса вокруг, как первобытные; играла настоящая виниловая старая пластинка — Франко Корелли; ария Каравадосси из первого акта «Тоски»; от стола оторвала взгляд и вправду восхитительно красивая девушка: смуглая; волосы цвета красного дерева — некрашеные, настоящие, струями, как в мультфильмах Диснея, до пояса; яркие брови, ресницы, губы; только розы ей не хватало в зубах; в них она держала карандаш; и еще один — за ухом; была в джинсах и темном толстом свитере; в сапогах под колено без каблуков.
— Здравствуй, Лютеция, ты хоть обедала? — спросил Жан-Жюль; на ватмане стояла коробочка из-под йогурта; Расмус смотрел в пол, будто потерял там страшно нужное, — знакомься, это наш журналист, Стефан ван Марвес; ему нужен план города. И вообще — поболтайте; а мы почешем; у нас насыпь съехала, — девушка кивнула непонятно на какой из пунктов — про обед или про Стефана; даже карандаш из зубов не вытащила, подумал Стефан, — не любит говорить или не любит отвлекаться.
— Насыпь — это интересно, — сказал Стефан; парни ему нравились в деле больше девушек; да и план города ему представлялся вещью, которая не убежит, как редкая книга.
— Нам нужно рассказать о плане города срочно, в «Таймс» и в «Монд»; они ждут уже месяц; и для ТВ всех мыслимых; к тому же это не так скучно, как думаешь, — план нового города; а скучно — это насыпь; мы с ней дня три провозимся, еще напишешь репортаж, — и Стефан просидел с Лютецией до вечера; он думал — влюбится; но она пахла сандалом, иланг-илангом и черной смородиной; «“Emotion” от Laura Biagiotti? — спросил Стефан, — у меня мама его покупала весной; в депрессию; говорила, повышает уровень счастья, как сахар»; так они стали приятелями; в углу на столике стоял еще один «тефаль», пили чай — «Ахмад» с бергамотом; Лютеция любила запахи; с собой в Гель-Грин она привезла только ватман, карандаши, немного одежды, любимую кружку и аромалампу; и только когда за окнами стемнело, они заахали, свернули чертежи и рисунки, и Стефан проводил её до дома — легкого, деревянного, уже обсаженного кустами рододендрона; и пошел искать свой вагончик. Свет в окнах горел, и Свет готовил что-то на плите; настроили радио — музыкальная станция в стиле ретро; оркестр Гленна Миллера; Цвет играл на полу в пиратов; кубики изображали вражеские корабли, а фрегат «Секрет» палил изо всех своих пушек; красное дерево, паруса из китайского шелка — ручная работа; одна из последних слабостей дяди; пахло теплом и уютом; «о, папа пришел!» — и Цвет направил на него пушки левого борта; Свет налил чаю; «как вам день?»; Цвет пустился в описания драки с каким-то Ежи; а Свет молчал; глаза у него слипались; «вы ели что-нибудь?» «да, нас в детском садике покормили и с собой пирога дали»; Стефан узнал грибной пирог из «Счастливчика Джека»; они попили чаю и легли спать; мальчики и оранжевый медведь на кровати; Стефан на полу…
Вы готовы встретиться с прекрасными героями, которые умрут у вас на руках?От издателя:Очень эклектичные рассказы, наполненные звуками, красками, запахами, ощущениями, тайнами. Литература, история, музыка, кино… Тяжёлые портьеры, гулкие шаги, звон хрусталя, кофе с корицей… Поэты, актеры, проститутки, ученые, призраки — невозможно красивые, загадочные и жуткие персонажи со странными именами, существующие в особом измерении — вне времени, вне географии, вне национальностей… Завораживающие истории, в которых нет правил, нет границ — между реальным миром и вымышленным, между снами и явью, между самими рассказами: имена, названия, персонажи всплывают вдруг то в одной истории, то в другой.
Добро пожаловать в мир Никки Кален, красивых и сложных историй о героях, которые в очередной раз пытаются изменить мир к лучшему. Готовьтесь: будет – полуразрушенный замок на берегу моря, он назван в честь красивой женщины и полон витражей, где сражаются рыцари во имя Розы – Девы Марии и славы Христовой, много лекций по истории искусства, еды, драк – и целая толпа испорченных одарённых мальчишек, которые повзрослеют на ваших глазах и разобьют вам сердце.Например, Тео Адорно. Тео всего четырнадцать, а он уже известный художник комиксов, денди, нравится девочкам, но Тео этого мало: ведь где-то там, за рассветным туманом, всегда есть то, от чего болит и расцветает душа – небо, огромное, золотое – и до неба не доехать на велосипеде…Или Дэмьен Оуэн – у него тёмные волосы и карие глаза, и чудесная улыбка с ямочками; все, что любит Дэмьен, – это книги и Церковь.
Книжка-легенда, собравшая многие знаменитые дахабские байки, от «Кот здоров и к полету готов» до торта «Андрей. 8 лет без кокоса». Книжка-воспоминание: помнит битые фонари на набережной, старый кэмп Лайт-Хаус, Блю Лагун и свободу. Книжка-ощущение: если вы не в Дахабе, с ее помощью вы нырнете на Лайте или снова почувствуете, как это — «В Лагуне задуло»…
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
В творчестве Дины Рубиной есть темы, которые занимают ее на протяжении жизни. Одна из них – тема Рода. Как, по каким законам происходит наследование личностью родовых черт? Отчего именно так, а не иначе продолжается история того или иного рода? Можно ли уйти от его наследственной заданности? Бабка, «спивающая» песни и рассказывающая всей семье диковатые притчи; прабабка-цыганка, неутомимо «присматривающая» с небес за своим потомством аж до девятого колена; другая бабка – убийца, душегубица, безусловная жертва своего времени и своих неукротимых страстей… Матрицы многих историй, вошедших в эту книгу, обусловлены мощным переплетением генов, которые неизбежно догоняют нас, повторяясь во всех поколениях семьи.
«Следствие в Заболочи» – книга смешанного жанра, в которой читатель найдет и захватывающий детектив, и поучительную сказку для детей и взрослых, а также короткие смешные рассказы о Военном институте иностранных языков (ВИИЯ). Будучи студентом данного ВУЗа, Игорь Головко описывает реальные события лёгким для прочтения, но при этом литературным, языком – перед читателем встают живые и яркие картины нашей действительности.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.