– Герогх, – шепотом повторила я.
Так, наверное, его зовут. Зубы защелкали, я зажмурилась.
Волк оскалился на стаю, и все послушно затихли.
– Нет охоты в этих краях. Ты знаешь, почему.
Я порылась в памяти. Но там было пусто, как у всякой новорожденной. Задумчиво отряхнув подол от иголок, с удовольствием оглядела орнамент – замысловатый, витой.
– Не знаю, – я улыбнулась как можно дружелюбнее и почесала нос, на который с елки упал клочок паутины. – Ничего-то я не знаю. И про себя тоже. Вот смотрите, – протянула грязную пятку, – один ботинок. Воняет рыбой. А как так вышло – не помню. Я ведь родилась только вчера. В папоротниках возле дуба.
Волк задышал чаще и чуть слышно рыкнул. Голос его, хриплый, с присвистом, напоминал шум ветра, запутавшегося в еловых лапах.
– Не прикидывайся дурочкой. Хотя это неважно. Отдадим тебя отцу, и делай, что хочешь. Рождайся или умирай. Если он, конечно, захочет тебя обратно.
Желтые, неподвижные глаза повернулись ко мне – они смотрели в упор, холодные, недобрые. Волки завыли. Мне захотелось спросить, что еще за отец? А главное, добавить, что мне и тут хорошо, с ними, в лесу, вот только бы поесть. Но поднялся такой жуткий вой, что скоро я позабыла обо всем на свете.
К полудню кто-то из стаи раздобыл тощую ворону, и все накинулись на нее, без стеснения вгрызаясь в бока сородичей. Больше было возни, визга, порванных ушей, чем пользы от вороны – хорошо, если каждому по перышку досталось.
Большой волк из-под прикрытых век смотрел на сородичей с горечью. Время от времени он косился – я растирала больную лодыжку, надеясь, что так она скорее перестанет ныть. Мне показалось, что ему было стыдно.
На ночь я улеглась у волка под боком, наши животы урчали – но по-разному, у него – угрожающе, гулко, у меня жалобно, будто ныл заблудившийся лисенок. Я свернулась, скукожилась и придвинулась как можно ближе к волку – теплому и живому.
«Ветер в голове – ноги над землей»
На рассвете вернулся молодой. Большой волк снова подхватил меня на закорки. От голода я, кажется, время от времени теряла сознание. Лес постепенно светлел. Теперь, если задрать голову, хорошо просматривалось небо. Герогх дышал тяжело и бежал уже не так быстро, как вчера, а с усилием, с надрывом, он перепрыгивал через бревна с трудом, задевая животом старую кору.
Едва мы выбрались из чащи на пролесок, как пошли холмы, стало ощутимо прохладнее. Герогх зарычал. Молодые волки, что бежали с ним рядом, стали принюхиваться и мотать головами, будто учуяли какую-то гадость. От Герогха шел жар, шерсть воняла потом, оттого моему животу было щекотно. Однако спине становилось все холоднее и холоднее. Вдруг подул сильный ветер, такой лютый, что волки не смогли бежать дальше, они улеглись на землю и прижали уши. Листья и ветки кружились в воздухе. Этот холодный ветер будто что-то выискивал. Звери сползли в овраг, залегли за корягами и пнями.
– Чертов Коровяк спустил своего пса, – крикнул волк, что вез меня. – Держите девчонку!
Волки сгрудились вокруг вожака, стараясь закрыть меня своими спинами. Я, честно говоря, была не против – так теплее, да и пыль в глаза не летит. Что было сил я вцепилась в загривок волка, тот дрожал. Ветер, он будто бы именно меня искал, – так я тогда подумала. Будто хотел содрать с меня кожу. Ну, или по крайней мере, платье. Он без жалости хлестал зверей по мордам, и те, скуля и припадая к земле, наконец, расступились.
Холодный ветер подхватил и понес меня, будто листок. Было очень зябко и противно – что уж говорить о больной ноге без ботинка. Оскалившись, волки глядели вслед со злостью. Их план, каким бы он ни был, сорвался. Ветер поднял меня над деревьями, и под ногами оказалось бескрайнее зеленое море, колыхающееся и волнующееся. Его неровным кольцом опоясывали горы и холмы – то повыше, то пониже. И наконец далеко впереди я увидела огромную скалистую гору с вершиной в облаках.
– С возвращением, дорогая, – пропел ветер – слова вошли мне в одно ухо, обожгли голову изнутри и вышли из другого. – Вон куда тебя занесло! Эти дурни не обижали тебя?
Честно говоря, я так замерзла, что даже из вежливости не смогла бы ответить. Меня била дрожь, студеный воздух забрался повсюду – под платье, в ботинок, за щеки и даже внутрь меня самой. Если дом моего отца – это место, где так же холодно, то большое спасибо. Волки куда приятнее. Хотя у них и нечего есть.
«Ветер в голове – ноги над землей» – вспомнилось мне. Кажется, так говорят о тех, кто много мечтает, да мало делает. Зависая в воздухе, много ли наработаешь? И правда. Посмотрите на меня – беспомощная и замерзшая, руки-ноги болтаются, даже язык обледенел.
Вскоре стала видна лента реки, что красиво изгибалась и петляла между группами деревьев. По ее берегам лес сильно редел. А потом я увидела мост и наконец на холме – невысокий замок из темного старого камня, с единственной небольшой башенкой, похожий скорее на груду камней, чем на жилище.
– Твой отец скоро вернется. Разберется с волками, и делу конец, – прошипел ветер мне в ухо, и я поморщилась – до того это было неприятно и даже больно. – Дикари, мошенники и разбойники!
