Где золото роют в горах - [31]

Она торопливо вернулась к пульту и наклонилась к микрофону:

— Внимание! Всем покинуть сцену! Начинаем, начинаем, начинаем! Одетта и Ротбард, вы готовы? Начинаем пролог!

Черный человек в рогатом шишаке с бумажным кульком появился из глубины сцены. Это был злой волшебник Ротбард. Он перевернул бумажный кулек над ящиком, стоявшим недалеко от пульта. С треском посыпались мелкие янтарные кусочки. Рогатый ступил в ящик и с сосредоточенным видом стал растирать канифоль ногами.

Только успел он выйти из ящика, как туда ступила высокая девушка в голубом с блестками платье — Одетта. Она тоже с хрустом разминала канифоль. Волшебник Ротбард стоял рядом и манипулировал громадными черными крыльями, хитро устроенными у него за спиной. Он распахивал их — и тогда становился похож на громадную летучую мышь, смыкал руки — и тогда крылья с ног до головы закрывали его осанистую фигуру.

Одетта вышла из ящика, широко взмахнула руками, встала на носки и закружилась меж кулис. Тупые носки ее шелковых туфель глухо постукивали по деревянному полу.

Зоя Петровна посмотрела на Одетту и Ротбарда, окинула взглядом сцену и нажала кнопку:

— Даю занавес!

Где-то под полом запели, зарокотали моторы. Складки занавеса шевельнулись, начали сбегаться к краям, и вот, весь он, разделившись надвое, тяжелый и шуршащий, пополз в разные стороны.

Стала видна часть оркестра, пюпитры с ярко освещенными нотами. Дирижер с пышной, но совершенно седой, белоснежной гривой, взглядывал то на сцену, то на своих музыкантов. В темноте зала чуть виднелись светлые пятна лиц. Освещенные плоско, они казались бы неживыми, если бы не мерцание глаз. Пахнуло живым теплом, еще слышался затихающий говор публики.

И сразу же на сцену хлынули звуки — нежные, волнующие, от которых становилось приятно, грустно и даже, тревожно, как будто вот-вот случится что-то необыкновенное. И это необыкновенное уже свершалось.

На берегу лебединого озера на высокой ножке покачивался крупный белый цветок. Вокруг него в легком задумчивом танце кружила юная принцесса с крохотной коронкой на голове. Она казалась совсем маленькой на просторах сцены, под сенью громадных кулис и декораций. Чуть приметная мечтательная улыбка озаряла ее лицо.

Принцесса сорвала белый цветок, и в оркестре тотчас зловеще загремела медь, заухал барабан. На сцене стало темнеть. Отсветы дальних молний засверкали над озером. Освещенная красным лучом, на скале над озером возникла черная фигура злого волшебника Ротбарда. Непрерывно снующие распростертые огромные крылья, горбоносое лицо, горящие, как угли, глаза — все вызывало оторопь, словно воочию возникло перед людьми олицетворение всей земной злобы и ненависти.

На несколько мгновений стало совсем темно, но вот где-то высоко вспыхнул луч, круглым пятном лег на пол и озарил мечущуюся по сцене белоснежную королеву лебедей. У нее по-прежнему крохотная коронка, но голубого с блестками платья уже нет, вся она белая, в пышной юбочке. Никто не заметил, как Одетта в несколько мгновений превратилась из принцессы в королеву лебедей...

Запели моторы, и тяжкие складки стали сбегаться навстречу друг другу.

— Вот так началась борьба добра и зла, — сказала Зоя Петровна, проходя на сцену. — Понравилось, птенчики?

— Производит впечатление, — одобрил Гриша, который стоял ближе всех к помрежу.

— Да ведь это сказка! — удивленно воскликнул Семен, закончив читать программу.

— Подумайте, какой серьезный! Подвинься, горюшко ты мое! — сказала Маруся и быстро оттеснила мужа в сторону.

Она пошепталась с Зоей Петровной. Та кивнула в глубину сцены:

— На втором этаже...

Маруся исчезла. Парни наблюдали за сменой декораций. Словно сверкающее видение, сверху бесшумно спустилась хрустальная люстра, похожая на стеклянный парашют. Сотни лампочек несколько раз вспыхнули и погасли: вероятно, электрики проверяли контакты. Шурша, опахивая ветром, сползла из поднебесья полотняная дворцовая стена — с высокими стрельчатыми окнами, с распахнутой огромной дверью, за которой открывался вид на цветущую, залитую солнцем долину.

Деревянная скала, с которой только что злой волшебник Ротбард кидался на бедную принцессу, застряла в проеме, ведущем в «карман». То ли колесики заклинило, то ли пороху у рабочих оказалось маловато, но скала стала настоящей скалой и непоколебимо закрыла проем, не двигаясь ни вперед, ни обратно.

— Птенчики, поможем! — лихо крикнула Зоя Петровна и навалилась на скалу плечом.

Парни тоже налегли, и скала с гулом и треском вкатилась в «карман».

— Может, еще чего-нибудь надо подсобить? Пожалуйста, Зоя Петровна, мы с удовольствием, — предложил Семен, отряхивая пыль с рукава.

— Спасибо. Ничего уже не нужно, все готово.

* * *

Кулисы заполнились нарядными придворными — такими пестрыми, что в глазах рябило: в плащах и куртках всех цветов радуги, в фесках и широкополых шляпах с перьями на макушке. Штанишки у мужчин были короткие, так что туго обтянутые светлым трико ноги казались непривычно голыми. Женщины в платьях с кринолинами очень походили на живые бочата. За кулисами сразу стало тесно. Артистки в кринолинах держались так непринужденно и свободно, словно были одеты в самую нормальную одежду.