Где-то во времени - [44]

Робинсон, однако, отнюдь не собирался со мной примиряться.

– Наш стол накрыт на троих, – напомнил он ей.

– Можно поставить дополнительный прибор, – не уступала Элиза.

Я понимал, что она чувствует себя неловко, и надеялся, что необходимость постоянно выступать в мою защиту не восстановит ее против меня. Если бы я не испытывал такую сильную потребность быть с ней, то, конечно, ретировался бы сам.

Как бы то ни было, я лишь воззрился на Робинсона, когда он многозначительно добавил:

– Уверен, что у мистера Кольера другие планы.

«Нет», – чуть не сказал я, но предпочел промолчать, лишь улыбнулся и, придерживая Элизу за локоть, повел ее в Большой коронный зал.

Когда мы стали удаляться, я услышал, как Робинсон пробубнил:

– Так вот чем объясняется репетиция…

– Простите, Элиза, – пробормотал я. – Знаю, что мешаю вам, но я должен быть подле вас. Пожалуйста, проявите терпение.

Она не ответила, но я почувствовал, как напряглась ее рука. Мы подошли к усатому щеголю в смокинге, широко улыбавшемуся нам и напоминавшему более всего манекен из витрины магазина. Даже голос его казался искусственным, когда он прогудел:

– Добрый вечер, мисс Маккенна.

– Добрый вечер, – отозвалась она. Я не смотрел на нее и не видел, ответила ли она на его ужасную улыбку. – С нами будет ужинать мистер Кольер.

– Да, разумеется, – изображая полный восторг, ответил метрдотель. Он вновь расплылся в улыбке: – Милости просим, мистер Кольер.

Повернувшись на каблуках, как танцор, он пошел через обеденный зал, а мы с Элизой последовали за ним.

До этого я успел лишь мельком, проходя через холл, заглянуть в Большой коронный зал. По сути дела, я никогда там не был, даже в 1971 году. Это оказалось невероятно просторное помещение, более ста пятидесяти футов в длину и около шестидесяти в ширину, с площадью примерно пяти больших домов. Потолок из темной сосны достигал высоты по меньшей мере тридцати футов. Арочные своды напоминали перевернутый остов корабля. Вид, правда, несколько портили столбы, подпиравшие потолок.

Теперь представьте себе, что это огромное помещение заполнено мужчинами и женщинами, которые едят, разговаривают, существуют – тесное сборище окружающих меня людей 1896 года. Несмотря на заметное улучшение состояния, я почувствовал легкое головокружение, когда метрдотель вел нас сквозь этот людской водоворот. На полу коврового покрытия не было, и меня оглушал весь этот шум: совместные разговоры, нескончаемый звон серебра о тарелки и грохот шагов армии официантов. Казалось, никого это не беспокоило, но эта эпоха вообще, похоже, больше связана с физической стороной, чем покинутая мною, – больше шума, больше движения, больше связи с основной механикой существования.

Взглянув на Элизу, я увидел, что она отвернулась от меня и приветствует людей, сидящих за столами, мимо которых мы проходили. Большинство из ее знакомых смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Лишь позже я понял, что это члены театральной труппы. Неудивительно, что они глазели на меня. Вероятно, они никогда раньше не видели Элизу в компании неизвестного мужчины.

Должно быть, метрдотель подал кому-то знак, потому что, когда мы подошли к круглому столу у окна в дальнем конце зала, там уже стоял четвертый стул и официант раскладывал еще один серебряный прибор на кремовой скатерти. Метрдотель отодвинул для Элизы стул, и она села с грацией актрисы, каждое движение которой безупречно.

Я обернулся, встретив парочку недоуменных взглядов, затем отодвинул стул для миссис Маккенна. С таким же успехом я мог быть невидимкой. Она подождала, пока для нее не отодвинут другой стул, и лишь тогда села. Я сделал вид, что ничего не заметил, и сел на тот стул, за который держался, заметив, как Элиза сжала губы при этом проявлении грубости со стороны ее матери. Метрдотель пробормотал что-то Робинсону, который тоже сел, и положил перед нами меню.

– Посмотрим, что в программке, Элиза, – сказала миссис Маккенна.

Взглянув на меню, я заметил внизу слово «Программа», а под ним – «Дирижер Р. С. Кемермейер». Потом я просмотрел перечень музыкальных номеров и увидел «Бэбби-вальс» Уильяма Фюрста[41]. Бэбби – имя персонажа, роль которого исполняет Элиза в «Маленьком священнике».

Моя салфетка была свернута и закреплена кольцом из древесины апельсинового дерева. «Совсем как кольцо в Историческом зале», – подумал я, встряхивая салфетку и разворачивая ее на коленях. «Тут не история, – поправил я себя, – а настоящее». Я положил кольцо на стол и взглянул на обложку меню, увидев напечатанные на ней слова «Отель "Дель Коронадо", Калифорния», а под ними изображение цветочного венка с короной в центре. Под венком была надпись: «Э. С. Бэбкок, управляющий». «Он сейчас здесь», – подумал я. Человек, диктовавший те выцветшие, почти невидимые письма, которые я читал в раскаленной, как печка, сводчатой комнатушке. Странное чувство я испытал, осмысливая это.

Я снова заглянул в меню, поразившись большому выбору. Пробежал взглядом предлагаемые на ужин блюда: консоме «Франклин», кулебяки по-русски, оливки, маринованный инжир, жареная семга «а-ля Валуа», нашпигованное говяжье филе «а-ля Конде».