Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только - [11]

— В Париже.

— В Париже? Так что, мы транснациональную ОПТ раскрыли! — восхитился Пензюшкин. — Никита Антонович, надо в Интерпол звонить!

— Я новости вчера по ящику смотрел, — снова влез Зайцев. — Там про кражу «Джоконды» ничего не было.

— Так тебе сразу всё и скажут! — сарказму Пензюшкина не было предела.

— Sorry! — вдруг запричитал забытый всеми американец. — Sorry, it is grotesque! Joke!

— Разберёмся! — процедил Коромыслов. Так говорили герои его любимого сериала.

— I need a consul! — застонал американец. Он не понимал, что происходит, но то, что эти люди его сильно не любят…

— Евгений Робертович! — орал в мобильную трубку Хамасюк. — Можете доложить в управление. Силами моих подчинённых задержана всемирно известная картина — «Джоконда». Она же, «Мона Лиза». Прошу связаться с Интерполом и выяснить, когда бесценное творение живописи похищено из парижского музея. Из какого? Из Лувра, конечно! Обнаружено мною, Хамасюком Никитой, а так же группой оперативных работников. Фамилии? Не важно! Люди не за премии работают, а за совесть! Да, америкосу вызвали консула. Сейчас притащится. Только что он скажет? Картина на лицо! То есть, на лице! Да нет, я не пьян, просто радуюсь!

— Никита Антонович! — браво доложил Пензюшкин. — За экспертом машину отправили.

— Отлично! — Хамасюком овладело деловое возбуждение. — Давайте-ка американца поспрашаем, пока он горяченький.

Вперёд вытолкнули Пензюшкина, как носителя языка.

— Э-э, мистер Слаун, — заглянув в синий паспорт американца, начал Сёма. — Вот из ёр нейм?

— Слаун, — слегка удивившись, ответил контрабандист. — Джордж Слаун.

— Гуд! — Человек-собака показал мистеру Слауну большой палец. — Хау олд ар ю?

— Fifty, — пожал плечами Слаун.

— Ты про картину, про картину его спроси! — не выдержал Хамасюк.

— Айн момент! — жестом успокоил начальника Пензюшкин. — Где, то есть вере из ю взять э картина? Ху из ваши сообщники?

— Поаккуратней, без мата, — попросил Хамасюк. — Интурист, всё-таки.

Американец беспомощно переводил взгляд с Пензюшкина на Хамасюка и обратно:

— What do you want?

— Чего он говорит? — снова не выдержал Никита Антонович. — Кто сообщники?

Пензюшкин подумал, молча пошевелил губами:

— Хитрый гад! — наконец сообщил он свою версию перевода. — Запутывает!

Тем временем регистрация на борт мистера Слауна закончилась. Он запаниковал и попытался объяснить этим русским, что он не нарушал никаких законов и просто хочет улететь на Родину.

— Нервничает, — удовлетворённо констатировал Хамасюк, наблюдая за американцем. — Это хорошо. Скоро колоться начнёт.

У входа в зал отправления послышался какой-то шум.

— Никак из консульства прибыли, — усмехнулся Зайцев. — Начистят вам сейчас задницу, ребята!

К живописной группе «Хамасюк и компания» энергично приближался розовощёкий блондин в дорогом костюме. Одновременно с ним в зал вползла согбенная старушка с палочкой. Красный вязаный берет, венчающий маленькую голову придавал старушке неуловимое сходство с грибом.

— Я есть представитель американское консульство Чарли Блэк, — отрекомендовался блондин. — В чём есть проблема?

— Проблема? — Никита Антонович эффектным жестом указал на распластанную на досмотровом столе «Джоконду». — Я бы сказал, проблемища, мистер Блэк!

Блэк быстро переговорил о чём-то с мистером Слауном. На его лице появилась торжествующая улыбка, которая очень не понравилась Хамасюку.

— Господа таможенники, — Блэк подошёл к бесценному шедевру живописи. — Это есть копия, шарж. Ненастоящий картина. Мистер Слаун купить её на улице за двадцать долларе оф зе Юнайтед Стейтс!

— Копия, говорите? А как вам это! — Коромыслов потыкал мизинчиком в угол картины. — Вот же подпись автора! Надеюсь вам известно имя Леонардо да Винчи?

— Ес, известно, — Чарли Блэк поскучнел. Настало время торжествовать Хамасюку.

— Кстати, вот наш эксперт! — он снова применил эффектный жест, указывая теперь на добравшуюся до участников событий старушку. — Знакомьтесь, Ираида Кондратьевна Глинка.

Ираида Кондратьевна работала смотрительницей Краснобубенского краеведческого музея. Не Бог весть что, однако, другого специалиста под рукой всё равно не было. Ираида Кондратьевна брезгливо осмотрела «Джоконду».

— Ну как? — Хамасюк отвёл в сторону эксперта.

— Скажу вам как краевед краеведу, — зашептала старушка. — Это не «Джоконда». То есть, конечно, «Джоконда», только не та, не настоящая.

Хамасюк почувствовал как почва уходит из под его ног.

— Посмотрите внимательнее, Ираида Кондратьевна, прошу вас. Вот ведь подпись самого Леонардо…

— Никита Антонович, вы что полагаете, что Леонардо в 16 веке подписывал свои картины на русском языке? И потом, «Джоконда», если я не ошибаюсь, написана на доске, а здесь что?

— Что? — Хамасюк уже понял, что это конец.

— Что… Картон, милостивый государь! Стоило меня беспокоить в такую рань! Да, вспомнила! Такие поделки у нас в парке перед музеем Гоша Ляхницкий малюет. Иностранцы хорошо покупают. Может «Данаю» состряпать, может «Девятый вал». И, главное, деньжищи бешеные за каждую мазню зашибает!

— Двадцать долларов? — обречённо спросил Хамасюк.

— Во-во! Я и говорю — бешеные деньжищи! — старушка осуждающе покачала головой.