Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 2 - [8]

Ближе к ночи я пишу письма, дневник. Адонин, заснув ненадолго, просыпается на грани истерики.

— Мухи зае*али! Ты скоро свет выключишь?! — срывающимся голосом закричал он.

— А ты ДЭТой смажься, — предлагаю я.

— Вот побегал бы ты, сколько я сегодня, а потом я тебя под мух поставил бы. Посмотрели бы мы… — проговорил он и, погодя, добавил: — Где я тебе ДЭТу возьму?

— Где, где… ты же вроде снабженца, — сказал я, но свет пришлось выключить и ложиться в 11 часов.

На следующий день с 6:15 полчаса пишу дневник. После завтрака Адонин обронил, глядя в мою сторону, памятуя вчерашнее моё замечание:

— Я тебе этого «снабженца» не прощу!

Тем не менее, идём с ним и Ваней на малую трубу и заготавливаем щиты опалубки до конца дня.

После ужина Влад направляет Адонина на погрузчике на новую трубу, подсыпать гравий в котлован. Я занимаюсь домашними делами: установкой бра у кровати, ремонтом калориферов, подметанием мух, убитых Лёней в обед. Играем по очереди в теннис и читаем до самого отбоя. Адонин читает дольше меня «из принципа».

Глава 4

Чувство коллективизма. Заговорщики.

«В семье строителей». Травма на футболе.

Искупление вины. «Фатальный исход». «Эти лабухи».

В четверг Аничкин очередной раз проспал зарядку и встал в 7:20. Остальные встают вообще к 8 часам. После завтрака тем же составом идём на малую трубу. Размечаем в котловане две ступени, разбрасываем гравий, выравнивая их. Я высказываю сомнение в горизонтальности ступеней, чем вызываю насмешку у Лёни. Тем не менее, я предлагаю проверить «горизонты» нивелиром.

После обеда опять «поцапались» с Лёней из-за моего «глаза-ватерпаса»: уровень ступеней я проверял на глаз по меткам на колышках.

— Чего смотреть-то, чего уточнять? — возмущался Лёня. — Главное — основные массы гравия перекинуть, а после посмотрим прибором.

Когда они с Голубом сели курить в 16:45, оставалось выровнять ещё одну ступень. Я собрался доделать эту работу, но оказалось, что они уже собрались домой, и Лёня рассердился.

— Я думаю, что я сделал сегодня всё, что мог, — сказал он. — Весь день пахали все 8 часов!.. И ещё! Есть чувство коллективизма — раз мы решили идти домой, ты должен делать, как все.

Я собрался уходить, но он остановил.

— А ягоды для моей мамы ты, значит, не будешь собирать? — спросил он срывающимся голосом.

— Вообще-то, я не большой любитель, — сказал я. — Даже и своей-то не могу собрать.

— Ну, знаешь! — сказал он, с трудом сдерживаясь. — Тогда не обещай, если не можешь сделать, — сказал он и пошёл к реке.

Голуб ушёл с нивелиром в лагерь, а я поплёлся за Лёней. К 7 часам вечера я набрал брусники половину трехлитровой банки, а он — полную.

После ужина перебросились с ним двумя фразами.

— Где твоя банка? — спросил он.

— На улице.

— Где именно?

— Рядом с картошкой.

Вечером все читают, Аничкин рисует макет пригласительного билета на вечеринку в Кудыкте, я дочитываю «Славные ребята» Люси Фор. Во второй половине балка-«десятки» режутся в карты так, что он сотрясается весь. Отбой в 1:30.

Продолжаем работать втроём на малой трубе, причём, почти молча. В первой половине дня выровняли все ступени котлована с точностью до сантиметра. Собрали опалубку «штанов». Неожиданно Степанов позвал нас на вахтовку для поездки в баню.

Я заметил, что пояс «штанов» получился Уже и, заглянув в чертеж, убедился, что он должен быть шире опалубки фундамента. На моё замечание Лёня прижал палец к губам.

— Тсс! Только тихо, без шума! — прошипел он, и мы превратились в заговорщиков.

Всё же договорились, что переделаем «пояс» завтра, — и дело с концом. Адонин «одной ногой» уже был в отпуске и в баню не собирался. Аничкин тоже отказался ехать.

…Баня оказалась закрытой. Банщица могла запустить нас лишь по записке Тимохи, и Фрол пошёл его искать. Записки тот не дал, но велел ждать, пока не утрясёт свои вопросы с комиссией ВЦСПС (Всесоюзный Центральный совет профсоюзов), которая «паслась» в промтоварном магазине.

Мы побрели по посёлку, кто куда: Копель, Яркович и Полина — в овощной выписывать продукты, Гвоздевы — за ними, я — в столовую. Фрол этого не вынес и уехал на попутной в Ленду.

Выйдя из столовой, я увидел фургон «Кино» Семенюшина, а в кабине были Иванцов и Алина. Проводил гостей в столовую, где за ужином Копель налил им коньяку под видом виноградного сока.

На улице я встретил Ветку. О «пропаже» Райлина ей уже поведал Влад. Ни Алина, ни Иванцов не знали, куда его — «выдающегося певца» — дели «профсоюзы».

…Парились в обществе главного инженера, рассуждая о вызове бригады Туготыло на соцсоревнование. В фойе бани выпили немного «Биомицина» и двинулись на вахтовке в лагерь.

Гошка помылся в речке и был вполне счастлив.

После ужина Гвоздев стал часто стрелять сигареты: похоже, с женой у него что-то не заладилось. Все взялись за карты, а я — за книгу Хулио Кортасара и читал до отбоя.

В субботу собрался идти на вторую трубу, но Голуб созвал всех на первую: народу осталось мало, и, если приедет кран, для работы с ним народа не хватит.

Сегодня воду в «горло» бетономешалки заливаю я, на загрузке гравия и на штурвале опрокидывателя — Яркович, на цементе — Аничкин. Процесс отработан до автоматизма: я заливаю в четвертькубовую «грушу» четыре ведра воды, Яркович нагребает лопатой из деревянного «бункера» гравий, Гошка тут же кидает внутрь несколько лопат цемента из ящика, в котором стоит. Прокрутив смесь несколько секунд, выгружаем бетон в «галошу», а кран доставляет его в опалубку на входе трубы. Гвоздев работает и на погрузчике, подавая гравийную смесь в «бункер», и в опалубке, разбрасывая бетон лопатой. Люба Гвоздева, освободившись от кухни, наблюдает издали за нашей работой.